Черняк А.В. Ольгина и Рогнедина ветвь...

-

Форум славянских культур

БИБЛИОТЕКА

Славянские организации и форумы

Родственные проекты:

НАРОДЫ:

◆ СЛАВЯНСТВО

ЛЮДИ И СОБЫТИЯ:

БИБЛИОТЕКИ:

Баннеры:

Прочее:

Черняк А.В.

Ольгина и Рогнедина ветвь,

или

Узы брачные, оставившие след в нашей истории

Часть вторая

Анна, мать Даниила Галицкого и Анна, его жена

Тут впору сказать о такой же вольнолюбивой, как Полоцкая и Новгородская, земле Галицкой, о ее князьях, сыгравших тоже свою роль в нашей истории и укрепивших рогнедину ветвь. До 1188 года Галицкий стол занимал Ростислав Владимирович, внук Ярослава I. Его сменил Володарь, после смерти Василька, оставшийся единовластным хозяином Галицкой земли. Затем власть перешла к его сыну Владимиру (Владимирку), а после к одному из героев «Слова о полку Игореве»– Осмомыслу. Но самой заметной фигурой здесь был Даниил (Данило, Данила) Галицкий, правнук Владимира Мономаха и праправнук Рогнеды. Дитем он сел на княжеский стол, его не единыжды сгоняли, дабы спастись, бегал по соседям, возвращался, отвоевывал удел, укреплялся, расширял владения.

Галицкая земля, как и другие, страдала от междуусобиц. Желая прекратить наследственную вражду между потомством Рогнединым и Ярослава Великого, князь Всеволод III Георгиевич женил сына своего, юного Святослава, на дочери Василька Полоцкого; а Изяслав Мстиславич выдал свою за Рогволода Борисовича, позвав к себе, на свадебный пир, Всеволода, супругу его и бояр Киевских. Свою свояченицу, княжну Ясскую Всеволод отдал в жены меньшому сыну Святослава, князя Киевского, а второй сын его, Глеб Святославович, женился на дочери Рюриковой. Кстати, Всеволод очень широко использовал брачные узы для укрепления власти, впрочем, как и Даниил Галицкий.

Послушаем историка Н.М. Карамзина:

«Всеволод хотел искреннего взаимного дружелюбия князей и старался утвердить оное новым свойством, выдав дочь свою за племянника Святославова, - другую, именем Верхуславу, за Рюриковича, мужественного Ростислава, а сына своего Константина, еще десятилетнего, женив на внуке умершего Романа Смоленского. Юность лет не препятствовала брачным союзам, коих требовала польза государственная. Верхуслава также едва вступила в возраст отроковицы, когда родители послали ее к жениху в Белгород. Сия свадьба была одною из великолепнейших, о коих упоминается в наших древних летописях. За невестою приезжали в Владимир шурин Рюриков, Глеб Туровский, и знатнейшие Бояре с супругами, щедро одаренные Всеволодом. Отменно любя Верхуславу, отец и мать дали ей множество золота и серебра; сами проводили милую, осьмилетнюю дочь до третьего стана и со слезами поручили сыну Всеволодовой сестры, который должен был, вместе с первыми Боярами Суздальскими, везти невесту. В Белогороде Епископ Максим совершал обряд венчания, и более двадцати князей пировали на свадьбе. Рюрик, следуя древнему обычаю, в знак любви отдал снохе город Брагин». (Н.М. Карамзин. «История государства Российского. Книга 1, Т.3, с.50, М., 1988)

Но власть, притягательная сила чужих земель, практически всегда отодвигали на второй план родственные связи. Тот же Всеволод, переженив и выдав замуж кого только мог, убедил князей восстать общими силами на гордого Владимирка, который по смерти братьев, Ростислава и Васильковичей, сделался единовластителем в Галиче, хотел даже изгнать Всеволодова сына из Владимирской области и возвратил Великому князю, так называемую крестную, или присяжную грамоту в знак объявления войны. Ольговичи, Князь Черниговский с братом, Вячеслав Туровский с племянниками Изяславом, Ростиславом Смоленским, Борисом и Глебом, сыновьями умершего Всеволодка Городненского, сели на коней и пошли к Теребовлю, соединясь с Новогородским Воеводою Неревиным и Герцогом Польским, Владиславом.

Владимирко услышал грозную весть: призвал в союз венгров и выступил в поле с Баном, дядею короля Гейзы. Река Серет разделяла войска, готовые к битве. Всеволод искал переправы: князь Галицкий, не выпуская его из вида, шел другим берегом и в седьмой день стал на пригорке, ожидая нападения; но Всеволод не спешил сразиться: ибо место благоприятствовало его противнику. Когда же Изяслав Давидович, брат Черниговского князя, с отрядом наемников взял Ушицу и Микулин в земле Галицкой, тогда Великий князь приступил к Звенигороду.

Вслед за неприятелем Владимирко сошел в долины. Видя стан его на другой стороне города, за мелкою рекою, Всеволод тронулся с места в боевом порядке и хитро обманул неприятеля: вместо того, чтобы вступить с ним в битву, зашел ему в тыл, расположился на высотах, отрезал его от Перемышля и Галича, оставив между собою и городом вязкие болота. Дружина Владимиркова оробела. «Мы стоим здесь, - говорили его бояре и воины, - а враги могут идти к столице, пленить наши семейства». Князь Галицкий, не имея надежды сбить многочисленное войско с неприступного места, начал переговоры с братом Всеволодовым: склонил его на свою сторону; требовал мира и дал слово Игорю способствовать ему, по смерти Всеволода, сесть на стол Киевский. Великий князь не соглашался. «Но ты хочешь сделать меня своим наследником, - сказал Игорь брату: - оставь же мне благодарного и могущественного союзника, столь нужного в нынешних обстоятельствах Руси!» Всеволод исполнил его волю и в тот же день обнял князя Галицкого как друга; взял с него за труд 1200 гривен серебра, роздал оные союзным князьям и возвратился в столицу, доказав, что умеет хорошо воевать, но не умеет пользоваться воинским счастием.

Велика в Галиче была сила веча, которое, по существу, управляло не только делами княжества, но и заботилось о духовности, поведении галичан.

Послушаем историка Н.И. Костомарова:

«Галицкие князья находились в такой зависимости от веча, что оно судило не только их политическую деятельность, но и домашнюю жизнь. Таким образом, когда Ярослав, не взлюбивши своей жены Ольги, взял себе в любовницы какую-то Анастасью, галичане не стерпели такого соблазна, сожгли Анастасью и принудили князя жить с законною женою. Все попытки Ярослава удалить своего законного сына и передать наследство незаконному остались напрасны. Ярослав умер в 1187 году. Галичане, вопреки его завещанию, изгнали этого незаконного сына, Олега, и поставили князем законного - Владимира. Но и этот князь вскоре подвергся строгому суду веча за свое соблазнительное поведение; он был предан пьянству, не любил советников, насиловал чужих жен и дочерей, взял себе в жены попадью от живого мужа и прижил с нею двоих сыновей. Галичане так вознегодовали, что некоторые хотели взять князя под стражу и казнить: но другие потребовали от него развода с попадьею, предлагая ему достать жену по нраву. Владимир, опасаясь за жизнь своей возлюбленной попадьи, убежал вместе с нею и детьми в Венгрию, а галичане призвали вместо него князя из соседней волынской земли - Романа Мстиславича 1 (1188г)».( Н..И. Костоморв. Книга 1, с.146. М.,1990)

Правда, Роман Мстиславович недолго занимал Галицкий стол, король Венгрии Бела I , к которому бежал Владимир, заключил того в темницу, взял Галич, и посадил там своего сына Андрея.

Насаждая латинскую веру, венгры восстановили неприязнь к себе, к тому же с помощью польского короля Казимира Справедливого, Владимир бежал из заточения, вернул себе Галич, но, чувствуя положение крайне шатким, обратился к суздальскому князю Всеволоду с предложением отдаться ему под начало, обещая навсегда быть в его воле со всем Галичем: установлялась, по-видимому, тесная связь между противоположными окраинами тогдашнего русского мира; но это явление не имело никаких прочных последствий, так как ничего прочного не было тогда в отношениях русских князей между собою.

По смерти Владимира, Роман, уже не по воле веча, а с помощью польской рати, добыл в 1198 году себе снова Галич. По словам польского писателя В. Кадлубки, Роман жестоко отмстил своим недоброжелателям в Галиче: он их четверил, расстреливал, зарывал живьем в землю и казнил другими изысканными муками, а тех, которые успевали убежать, приглашал воротиться, обещая разные милости. Но когда некоторые вернулись, то Роман, сдержав сначала данное слово и осыпавши ласками и милостями легковерных, находил предлог обвинить их в чем-нибудь и предавал мучительной казни. «Не передавивши пчел, меду не есть», - приговаривал Роман. Он навел такой страх на галичан, что те просили польского короля, чтобы он управлял ими сам или через своих наместников. Все эти известия о жестокостях Романа находятся исключительно у польского историка, но не встречаются в русских летописях, в которых Роман поэтически представляется удалым богатырем, страшным, подобно Мономаху, только для неверных иноплеменников. Княжил он до 1205 года, пока не пал в сражении с поляками, оставив вдову с двумя малолетними детьми. Старшему, Даниилу, (будущему князю Даниилу Галицкому) едва исполнилось 4 года, а младший—Василько и вовсе был еще на руках кормилицы.

Анна, мать Даниила Галицкого, вторая жена князя Галицко-Волынского и Великого князя Киевского Романа Мстиславича, предположительно византийская принцесса. Вывод, что ее звали Анной, сделан историками исходя из того, что внук волынский князь Мстислав Данилович основал на её могиле церковь в честь Святых Иоакима и Анны. Согласно другой версии в монашестве её звали Марией (а Иоаким и Анна считались её покровителями как родители Богородицы).

В настоящее время выдвинуто три версии происхождения второй жены Романа Галицкого:

Н.И. Костомаров считает её названой сестрой венгерского короля Андраша II.

Украинский исследователь Н.Ф. Котляр делает предположение, что Анна приходилась родственницей (возможно, сестрой) одному из «великих» волынских бояр, Мирославу. Отчасти это основано на летописном известии, в котором Мстислав назван «дядькой» Даниила Романовича.

Российский историк, А.В. Майоров на основании исследования византийских и других иностранных источников доказывает, что Анна была Евфросинией Ангелиной, дочерью византийского императора Исаака II Ангела и сестрой жены Филиппа Швабского.

Большинство исследователей в настоящее время поддерживают третью версию (Л. В. Войтович, Д. Домбровский). Согласно версии византийского происхождения Анны, она могла быть рождённой около 1186/1187 года дочерью императора Исаака II Марией или Евфросиньей. Рождение первенца (Даниила), таким образом, датируется 1201 годом (когда принцессе было 14-15 лет). Логичным аргументом является появление именно после второго брака в роду волынских Изяславичей (Романовичей) не характерных (преимущественно, греческого происхождения) имён: Ираклий, Лев, Шварн (сыновья Даниила) и т. д. Эта версия объясняет и связи жены Романа с венгерским королём, за помощью к которому она обратилась после гибели мужа: её отец Исаак был женат вторым браком на сестре Андраша II Маргарите (которая могла быть либо матерью, либо мачехой Анны).

Союз Романа с дядей Анны византийским императором Алексеем III Ангелом мог быть заключен на рубеже XII-XIII веков и скреплен этим браком галицко-волынского князя. Смещённый крестоносцами в 1203 году император вместе с семьёй бежал в Восточную Европу. Согласно А. В. Майорову, после августа 1203 и до апреля 1204 годов, когда Алексей III находился в Болгарии с целью поиска военных союзников против крестоносцев, у него было достаточно времени и возможностей для прямых контактов с Романом Мстиславичем и даже для личного посещения Галича.

В пользу этого могут свидетельствовать данные о военном и династическом союзе Алексея и Романа, а также традиционно активная роль Галича в поддержке претендентов на византийский и болгарский престолы. Кроме того, вторжение Романа Галицкого в Польшу, в ходе которого он погиб, могло быть частью похода в Саксонию против Оттона Брауншвейгского в поддержку мужа сестры Анны Филиппа Швабского в их борьбе за власть в Священной Римской империи после смерти императора Генриха VI.

Роман погиб летом 1205 г., попав с небольшим отрядом в засаду поляков под городом Завихостом. После этого его вдова Анна заключила в Саноке соглашение с королем Андрашем II о размещении венгерского гарнизона в Галиче для защиты её семьи. Предпринятая в том же году попытка Великого князя Киевского Рюрика Ростиславича вместе с Ольговичами и половцами овладеть Галичем провалилась. В 1206 году в преддверии их нового похода княгиня увезла детей во Владимир-Волынский, и избежать нападения союзников (к которым присоединились и поляки) на Волынь удалось только благодаря приходу Андраша с войском. Волынские бояре, в частности, Вячеслав Толстый, Мирослав и Демьян, помогали княгине и Романовичам.

Однако вскоре в Галиче, а затем и во Владимире по приглашению вернувшихся в Галич бояр Кормиличичей сели новгород-северские Игоревичи из Ольговичей, которые потребовали выдать им семью Романа. Анна на этот раз нашла убежище в Кракове, у Лешека Белого, в борьбе с которым погиб Роман, хотя ранее они были союзниками. После вмешательства Лешека и Андраша Анна вместе с младшим сыном Васильком были приняты на княжение в Берестье (1208г.). Затем мать Василька попросила Лешка дать её сыну ещё земли: «Александр, — говорила княгиня, — держит всю нашу землю и отчину, а сын мой сидит в одном Бресте». В итоге они получили от её племянника Александра Всеволодовича Белз, который тот отобрал обратно спустя 4 года. Тогда Анна с Василько и боярами уехали в Каменец (1212 г.).

После репрессий, развёрнутых Игоревичами против галицких бояр, венгры, поляки и волынские князья посадили на княжение в Галиче Даниила (1211), но вскоре после ухода покровителей княгиня была изгнана боярами, а 10-летний Даниил, плакавший о её отъезде, ранил мечом коня под тиуном, посланным возвратить его. В следующем году Андраш вернул в Галич княгиню и Даниила, но они вновь были вынуждены бежать в Венгрию, ибо бояре привели в Галич Мстислава Пересопницкого, двоюродного дядю Романовичей. Андраш вступил в соглашение с захваченным им Владиславом Кормиличичем, и тот, будучи боярином, стал княжить в Галиче. Тогда княгиня с Даниилом уехала от Андраша к Лешеку, и тот организовал поход на Галич: Владислав с его венгерскими и чешскими контингентами был разбит, но смог отстоять сам Галич. Тогда же к владениям Романовичей на Волыни добавились Тихомль и Перемиль.

Разрыв между Андрашем и Лешеком сменился союзом, заключённым в Спиши, в результате которого был осуществлён известный призыв Лешека: «Не есть лепо боярину княжити в Галичи, но поими дщерь мою за сына своего Коломана и посади и в Галичи» (1214). 5-летний Коломан с согласия папы Иннокентия III стал «королём Галицким», Перемышль при этом достался Лешеку, а Любачев Пакославу, при содействии которого Лешек посадил Романовичей во Владимире-Волынском, выгнав оттуда Александра.

В 1219 году, после достижения сыновьями совершеннолетия, княгиня, возможно, по принуждению бояр, ушла в монастырь под именем Елена или Анны, однако и в дальнейшем принимала участие в политической жизни княжества. В Галицко-Волынской летописи сообщается, что в 1253 году она давала совет сыну Даниилу по поводу принятия королевской короны от Папы Римского.

Также есть версия, что как «монахиня Елена» она была упомянута в 1288 году на похоронах князя Владимира Васильковича, а другой её внук князь Мстислав Данилович построил в 1289 часовню Святых Иоакима и Анны на её могиле сразу после ее смерти.

Галичина представляла слишком лакомый кусок, как для русских князей, так и для иноплеменных соседей, а галицкие бояре не отличались постоянством, были падки на выгоды и далеко не все могли любить племя Романово. Галичане разделились на партии. Верх взял боярин Володислав: изгнанный некогда Романом, он проживал в северской земле, спознался с тамошними князьями Игоревичами и теперь подал галичанам совет пригласить их на княжение. Игоревичи находились тогда в том ополчении, которое шло на Галич; получивши приглашение, ночью скрылись они из союзного стана и явились в Галич. Старший брат Владимир Игоревич посажен был на галицком столе; другому брату Роману дали Звенигород. Оставался третий, Святослав, без места. Тогда Игоревичи снарядили посланца во Владимир-Волынский с посланием к владимирцам: «Выдайте нам Романовичей и примите князем Святослава, а то города вашего на свете не будет!»

Владимирцы, услышав это, пришли в такую ярость, что хотели тут же убить посланца. Чуть поотстыв, готовы были исполнить требование Игоревичей. Княгиня это проведала и, посоветовавшись с боярином Мирославом, дядькою Данила, ночью бежала из города. Направилась в Польшу, к Лешку, отдавалась под покровительство человека, который еще считался во вражде. Польский князь принял с рыцарским великодушием; княгиню с Васильком оставил у себя, а Данила с польским боярином Вячеславом Лысым отправил к Андрею венгерскому и приказал сказать так: «Я не помянул злобы Романа, а ты был его друг; ты клялся защищать их; они теперь в изгнании: пойдем, вернем их достояние».

Но Лешко, однако, на деле оказал для Романовичей менее участия, чем на словах: правда, он выгнал из Владимира Святослава Игоревича, приехавшего туда после бегства княгини, но отдал княжение не детям Романа, а родному племяннику Романа Александру Всеволодовичу, так как Лешко был женат на дочери его Гремиславе; Василька Лешко отпустил с матерью в Брест. Берестяне сами выпросили его себе князем, были довольны и говорили, что «они как будто видят у себя великою Романа».

Не успели Игоревичи рассесть по уделам, как тут же перессорились. Роман позарился на Галич и овладел им, правда, не надолго. По повелению венгерского короля Андрея, Романа схватили в бане и полуголого отправили в Венгрию, а оттуда на Галицкий стол прибыл венгерский воевода Бора. Игоревичи не смирились с этим, отвоевали Галич, замышляя перебить многих бояр, своих противников, потребовали у Андрея на Галицкий стол Даниила, который находился в Венгрии. Узнав замыслы Игоревичей, вече приговорило их к повешению. Но и Даниил долго не продержался, уступил стол Мстиславу Пересопницкому, тоже на короткое время.

Польский король Лешко предложил своему венгерскому соседу обручить его малолетнего сына Кломана со своей трехлетней дочерью Соломиею и отдать чете Галич. Ударили по рукам, но в дело вмешался Мстислав Удалой, который экстренно выдал свою дочь Анну за Даниила и таким образом заполучил Галич.

Тут надо отметить, что рогнедина ветвь в очередной раз не то, что круто переплелась, а завязалась в тугой узел, ибо одна из дочерей Мстислава Удалого была матерью Александра Невского, а другая Мстиславовна стала женой Даниила. Иначе говоря, мать Александра Невского и жена Даниила Галицкого– родные сестры. Но и это еще не все. Состоялся брак брата Александра Невского Андрея Ярославича и дочери Даниила Устиньи, а Василько, брат Даниила, женился на двоюродной сестре Александра Невского - Олене.

Родство между домами Александра и Даниила было столь близкой степени, что пришлось вмешиваться папе Иннокентию IV. Так, особой буллой он признал законным брак Василька и Олены. Очевидно, со стороны русского духовенства были препятствия к этому браку.

Значит, были препятствия и к браку дочери Даниила Устиньи, выданной замуж за Андрея Ярославича, они были в родстве, и очень даже близком: мать жениха– родная сестра матери невесты. В этой степени родства, по законам русской церкви, брак не допускался. А между тем венчал сам митрополит Кирилл!

За новым браком, ещё более роднившим Александра и Даниила, очевидно, крылась серьёзная побудительная причина политического порядка. Брак Андрея, несомненно, свидетельствовал о политическом сближении Новгорода и Владимира на Клязьме с Галичем. Любопытно, что с того момента, как митрополит Кирилл повенчалУстинью Даниловну и Андрея Ярославича, летописи отмечают, что он неотступно находился при Александре, как прежде при Данииле: в 1251 году находился в Новгороде, в 1252 - 1259 гг. - во Владимире и вообще - в Ростовской земле. Кирилл митрополит выступил с Александром Невским даже в финляндский поход и сопровождал его до Копорья (1256).

Вернёмся, однако, к дальнейшим событиям, которые развернулись после сближения Александра Невского и Даниила Галицкого, после «Неврюевой и Куремсиной рати».

Даниил под прикрытием тестя стал укреплятся—изгнал из Берестья поляков, возвратил Угровеск, Верещин, Столпье, Комов.. . Участвовал в битве на Калке, ранен там, вернувшись домой, продолжил расширять свои владения: присоединил Луцк, Дорогобуш, отнял у пинских князей Чарторыйск, в 1228 году овладел Понизьем…

Такое возвышение Даниила, считает Н.Костомаров, возбудило против него целый союз русских князей. Ростислав пинский сердился на него за отнятие Чарторыйска, за плен сыновей и возбуждал против него Владимира Рюриковича; последний помнил насильственное пострижение своего отца Романом. К союзу пристали черниговские и северские князья. Но Даниил услыхал об этом вовремя и пригласил ляхов, которыми начальствовал расположенный к нему воевода Пакослав. Союзные князья осадили Каменец и ничего не могли сделать, тем более что приглашенный ими половецкий князь Котян перешел на сторону Даниила. Отступили, Даниил погнался за ними, но киевские и черниговские бояре приехали к нему от своих князей и убедили помириться. Таким образом ,Даниил перечеркнул все замыслы соперников, и этот успех еще более поднял его в ряду русских князей: не только все прежние области остались за ним, но и пинские князья сделались его подручными, а Владимир Рюрикович с этих пор являлся постоянным другом и союзником Даниила.

В1229 году в Польше убили короля Лешко, Даниил отправился помогать сесть на трон его брату Конраду. Воспользовавшись этим, вступив в сговор с венгерским королем, Галич захватил боярин Судислав. Даниил поспешил в свою землю и с трудом выкурил захватчика. Галицкая земля еще несколько раз переходила из рук в руки, в конце концов, полновластным хозяином ее стал Даниил. И не только Галицкой земли, но и Волынской, а затем и Киевской.

Что бы еще более укрепиться, поехал в Венгрию сватать сына Льва. Но тут, будто саранча, на галицкую землю налетели татары, опустошили ее и, разделившись, понеслись дальше: одна рать через Карпаты на Венгрию, другая ,через Польшу– в Силезию и Моравию, откуда через три года откатились в свои степи, сделав Галичину вотчиной Орды.

В 1250 году к Даниилу прибыли послы от Батыя с грозным словом: «Дай Галич!» Князь опечалился. Занятый беспрестанными войнами со своими соперниками, он не успел укрепить свои города и не был в состоянии дать отпор новому татарскому нашествию, если бы оно случилось. Поразмыслив, решил: «Не дам полуотчины своей, сам поеду к хану». Как полагают историки, уступивши Галич, Даниил мог не только потерять землю, приобретенную такими многолетними кровавыми усилиями, но ему угрожала еще большая беда: отнявши Галич, монголы не оставили бы его в покое с остальными владениями; и потому благоразумнее было заранее признать себя данником хана, чтобы удержать свою силу на будущее время, когда, при благоприятных обстоятельствах, можно будет заговорить иначе с завоевателями Руси.

Проезжая через Киев, Даниил остановился в Выдубицком монастыре, созвал к себе соборных старцев и монахов, просил помолиться о нем, отслужил молебен Архистратигу Михаилу, и напутствуемый благословениями игумена сел в ладью и отправился в Переяславль. Здесь встретили его татары. Ханский темник Куремса проводил в дальнейший путь. С грустью смотрел он на языческие обряды монголов, владычествовавших в тех местах, где прежде господствовало христианство. Его страшили слухи, что монголы заставят православного князя кланяться кусту, огню и умершим прародителям. Следуя по степи, доехал до Волги. Здесь встретил его некто Сунгур и сказал: «Брат твой кланялся кусту, и тебе придется кланяться». - «Дьявол говорит твоими устами, - сказал рассерженный Данило, - чтоб Бог загородил твои уста и не слышал бы я такого слова!»

Батый позвал его к себе, и, к утешению князя, не заставлял делать ничего такого, что бы походило на служение идолам. «Данило, - сказал ему Батый, - отчего ты так долго не приходил ко мне? Теперь ты пришел и хорошо сделал. Пьешь ли наше молоко, кобылий кумыс?» «До сих пор не пил, а прикажешь - буду пить»-, ответил. «Ты уже наш, татарин, пей наше питье».–заключил Батый.

Даниил поклонился ханьше, и Батый послал ему вина со словами: «Не привыкли вы пить кумыс, пей вино». Он пробыл 25 дней в Орде и был отпущен милостиво. Батый отдал ему его владения в вотчину. Родные и близкие встретили его по возвращении с радостью и вместе с грустью: они радовались, видя, что он воротился жив и здоров, и скорбели об его унижении. Вместе со своим князем вся русская земля чувствовала это унижение, и оно-то прорвалось в возгласе современника-летописца: «О злее зла честь татарская! Данило Романович, князь великий, обладавший русскою землею, Киевом, Волынью, Галичем и другими странами, ныне стоит на коленях, называется холопом, облагается данью, за жизнь трепещет и угроз страшится!»

Подчинение хану, хотя, с одной стороны, унижало князей, но зато, с другой, укрепляло их власть. оставив управлять ею Даниила.

Не меньше зла, чем татары, делали Даниилу и ближайшие соседи–ятвяги, литвины.

Послушаем историка Н.И. Костомарова:

«Ятвяги, народ воинственный, дикий и жестокий, живший в лесах и болотах нынешней Гродненской губернии, делали опустошительные набеги на русские области и уводили множество пленников, которых держали в тяжелом рабстве. Данило проник в их трущобы, разорил их поселения и освободил всех русских пленников, наконец, умертвил в битве их князя Стеконта, подчинил их своей власти и наложил на них дань…

Удачно также шли дела его с Литвою. Этот народ, когда-то покорный русским князьям, был выведен из терпения немецкими рыцарями, хотевшими жестокими мерами распространить между ним крещение. Столкновение с этими новыми врагами пробудило спящие силы литвинов, и они не только упорно и мужественно отбивались от врагов, но сделались воинственным и завоевательным народом. Литва начала расширяться за счет Руси. Один из ее князей, Миндовг, заложил свою столицу Новогродок на русской земле и сделался сильнейшим князем во всей Литве. Двое племянников его: Тевтивилл и Эдивид сделались князьями - один полоцким, другой смоленским, а дядя их Викинт– витебским. Миндовг хотел подчинить их своей власти; тогда они обратились за помощью к Данилу. Данило, после смерти жены своей Анны, женился на сестре Тевтивилла и Эдивида и теперь горячо принял их сторону. Чтобы усмирить Миндовга, Данило заключил союз с Ригою, вооружил против Миндовга половину жмуди (ветвь литовцев) и ятвягов и стеснил Миндовга так, что последний, с намерением разорвать союз Данила с немцами, изъявил желание принять католическую веру. В 1252 году он крестился в присутствии папского легата и магистра и был коронован королем. Крещение его было притворное: он в душе оставался язычником. (Н.И.Костоморов. К.1,с.145-146)

Вскоре Миндовг убедился, что союз с немцами приведет его к порабощению и что гораздо лучше будет сойтись с русскими. Он помирился с племянниками и предложил мир и родственный союз Даниилу, отдавши свою дочь за сына Данилова Шварна. Союз этот устроил сын Миндовга, Воишелк: сперва кровожадный и жестокий, этот литовский князь потом принял христианство, постригся в монахи и сделался строгим отшельником. Преданный Даниилу, он привел к нему сестру свою, будущую жену Шварна. Мир был закреплен тем, что старшему сыну Роману предоставили Новогродок, Слоним и Волковыйск, с обязанностью, однако, признавать первенство Миндовга.

Ведя упорную борьбу против княжеских распрей и засилья бояр и духовных феодалов, Даниил Галицкий содействовал развитию городов, привлекая туда ремесленников и купцов. При нём были построены Холм, Львов, Угровеск, Данилов, обновлён Дорогичин.

После вторжения монголо-татарских завоевателей в Юго-Западную Русь (1240) и установления зависимости от татар Даниил предпринимал энергичные меры для предотвращения новых вторжений, а также против усилившейся агрессии венгерских и польских феодалов. В 1245 в битве под Ярославлем Галицким войска Даниила разгромили полки венгерских и польских феодалов и галицких бояр, что завершило почти 40-летнюю борьбу за восстановление единства Галицко-Волынской Руси.

Даниил Галицкий вмешался в войну за австрийский герцогский престол и в начале 50-х гг. добился признания прав на него для своего сына Романа. Расчитывая на западных союзников для противостоянию Орде, согласился принять от папской курии в 1254 королевский титул. Время княжения Даниила Романовича было периодом наибольшего экономического и культурного подъёма и политического усиления Галицко-Волынской Руси.

После смерти Даниила в 1264 году получил в наследство Галич, Перемышльское княжество и названный его именем Львов его сын Лев Данилович, а после смерти младшего брата Шварна Даниловича (ок. 1269 года) - также Холмское и Дрогочинское княжества.

Лев Данилович заявил и о своих притязаниях на литовский престол, поссорился с Войшелком. Их взялся примирить Василько Романович, пригласил к себе в гости. Войшелк не хотел ехать, но Василько пообещал ему защиту, и князь прибыл на встречу со Львом (апрель 1267г.) Застолье прошло удачно, гости разъехались: Войшелк вернулся в монастырь, а Василько - во Владимир-Волынский. Но в ту же ночь, Лев примчался к Войшелку в монастырь, предложив ему продолжить застолье («Кум! Попьём-ка ещё!»). Вскоре, однако, между Львом и Войшелком завязалась драка, и Лев убил литовского князя.

После убийства Войшелка и смерти Василько Романовича, Лев вновь заявил претензии на литовский престол, но ничего не добился. В 1269 и затем в 1273-74 годах вместе с братом Мстиславом он пришёл на помощь двоюродному брату Владимиру Васильковичу в борьбе с ятвягами, завершившейся «победою».

Дети Даниила Галицкого:

Иракл (ок. 1223, + ок. 1240);

Лев Данилович (ок. 1228, + ок. 1301), наследник отца, князь Белзский (1245 - 1264), князь Галицкий (1264 - 1301), перенес столицу из Галича во Львов;

Роман Данилович, (убит 1258 или 1260г.), князь Слонимский(?), Луцкий (до 1260 г.), Новогрудский (1254—1260), женат на Гертруде, племяннице Фридриха II, последнего герцога Австрии и Штирии из династии Бабенбергов. (+ пос. 1300), князь Луцкий (1265 - 1289), князь Волынский (с 1289);

Шварн Данилович, (+ 1269, похор. в г.Холм), Король Галицкий и Великий Князь литовский (1264 - 1267 (1268 - 1269)-?); женат на дочери великого князя литовского Миндовга.

Мстислав Данилович, († 1292 г.) — князь Волынский (с 1289 г.)

Переяслава Даниловна(+ 12 апреля 1283г, вышла замуж за князя Мазовии Земовита I;

Устиния Даниловна, жена князя Андреея Ярославича с 1250 (1251)г.;

Софья Даниловна, замужем за Генрихом V, графом Шварцбург-Бланкенбургским.

< Назад

Вернуться к оглавлению

Вперёд >