|
|
Анна КОЗЫРЕВА |
|
2011 г. |
Форум славянских культур |
|
ФОРУМ СЛАВЯНСКИХ КУЛЬТУР |
|
|
|
Анна КОЗЫРЕВАРод и рожаницыИз книги «Тайны язычества древних славян»
Северная оконечность о. Рюген, где в 7-12 в. была крепость славян Аркона. Начну с личных впечатлений. Однажды летом, когда мы отдыхали с детьми на Курщине, кто-то подсказал, что недалеко есть источник со святой водой. Собрались - поехали, но без провожатого пришлось поплутать. Зная, что источник находится где-то в подножии косогора, мы попытались выйти к нему низиной вдоль речки, однако через заболоченную пойму пройти не удалось. И лишь, когда поднялись наверх и, пройдя с километр полем, по вешкам - кусочкам тряпиц, привязанных доброхотами, - нашли спуск к источнику. Спускались по ступенькам - вырезанной пластами земли опять же кем-то старательно, держась за шаткие кривые жердины, прибитые к деревьям. Скользкая и извилистая тропа уходила круто вниз: в плотно заросшем лесу становилось пугающе темно, и страх, затаившийся глубоко внутри, вдруг легким выкриком «ах!» вырвался у кого-то наружу, когда мальчишки неожиданно увидели черный провал большой звериной норы. Они попытались заглянуть в провальный зев, но отскочили: у страха, как известно, глаза велики, и детям даже показалось-увиделось, что изнутри на них кто-то свирепо сверкнул зеленым глазом. Спустились. На небольшой полянке, в густой чаще, стоял колодец из свежеочищенных бревен. Аккуратный. С дощатым крышей-навесом, отороченным кружевными причелинами из тонких досок. Над колодцем в центре навеса висела икона Божьей Матери. Вода – слеза чистая, прозрачная. Мягкая и плотная по вкусу. Пили маленькими, холодом обжигающими нутро, глотками. Умывались и радовались, что нашли. Все больше осматриваясь, вскоре обнаружили, что по периметру навеса выжженной вязью вписаны слова. Ожидалось, что – молитва. Однако, по прочтении, все удивились – да, это было молитвенное обращение, но – Роду. Вскоре, когда поднялись наверх и пошли по полю, любуясь округой, увидели вдалеке холм с высоким столбом в центре.
Встретившийся человек на вопрос: что это там? – ответил, что капище, на которое несколько раз в году съезжаются современные язычники. Устраивают здесь гульбища с кострами, с песнями-плясками и с ночными непотребными оргиями. Пояснил также, что высокий столб в центре – не столб, а сам Род в образе ... и он добавил весьма характерное словечко, характеризующее в непечатном виде мужскую интимность. Так кто же он такой – Род, о котором мы, кажется, и думать забыли. Современные язычники, ставя кумиры Роду в виде деревянных фаллических символов, повторяют тем своих древних предшественников. Подобные кумиры, или идолы, всегда воздвигались на высоких открытых местах. 21 апреля считался особым днем и посвящался Роду – в народно-православном календаре этот день обозначен как Родион-ледолом, когда, по народным преданиям, «солнце с месяцем встречается». Расстались солнце с месяцем еще по осени при первых заморозках, когда одному из них на запад пришло время спешить, а другому – на восток. По весне вновь вот встретились: поведали было друг дружку о том, где были да что повидали, только зашумели-заспорили, так в ссоре и разбежались, оставив от короткой встречи примету, что на «Родиона погода на дню не раз переменится: то дождь, как из ведра льет, то вдруг ветер, как угорелый, над землей носится». Было у того праздника и языческое называние - Радогощ, когда чествовался один из Сварожичей - Царь-Солнце. Обожествляя природу и природные стихии, древний земледелец напрямую связывал свою жизнь с теми силами, которые управляли природой с неба. Из предыдущей главы мы знаем, что первобогом праславян считался Сварог, и может показаться странным, что богом Вселенной, живущим на небе и дающим жизнь сему живому, вдруг объявляется Род – один из древних языческих богов славян. Учеными давно отмечено, что согласно древнейшим письменным источникам, Род выступал и под именем Сварога - "Небесный" в архаичной форме, и под именем Стрибога - "Бог-отец" в более позднем представлении, известном с X века. В одном из поучений XIII - XIV вв. сакральное отображение картины мира дано в таком виде: "А друзии верують в Стрибога, Дажьбога и Переплута". Упоминается Стрибог, как «Стрый», т.е. старый бог-отец, и в знаменитом памятнике древнерусской литературы «Слове о Полку Игореве»: верховный, небесный характер его подчеркнут тем, что ветры названы "стрибожьими внуками". Следовательно, Стрибог на два мифологических поколения старше простых стихий, он - дед ветров, т. е. повелитель повелителя ветров. Встречается это имя в русских летописях, да и в договоре, подписанном древнерусским князем Игорем с греками, упоминается так же, как предполагают ученые, Стрибог. Гельмольд – немецкий священник-миссионер ХП в. и автор «Славянских хроник», сообщал, что "среди многообразных божеств... они (славяне) признают и единого бога, господствующего над ними в небесах, признают, что он всемогущий, заботится лишь о делах небесных..."
О едином боге древних славян, намного ранее Гемгольда, в середине У1 в. писал Прокопий Кессарийский – византийский писатель-христианин: "Они (анты и славины) считают, что только один бог, творец молний, является владыкой над всеми и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды." Так что, вероятнее всего, и Сварог ("Небесный"), и Святовит ("Священный Свет"), и Род ("Рождающий"), и Стрибог ("Отец-бог") - все это эпитеты, определяющие ту или иную сторону верховного божества. "Богом богов" западных славян считался Свентовит, или Святовит, который также являлся одной из ипостасей Рода. И под «творцом молний», скорее всего, подразумевался древний Род, на смену которому позднее придет Перун, бог грозы, ставший также и покровителем воинов. Подтверждением тому древнее слово «родия» - «молния», а от родиа, упавшей с небес, ударил фонтаном гремучий да кипучий ключ-«родник». Да и слова «рдеть» и «рдяный» столь же близки к родиа-молнии по обозначению ярко-красного и пламенеющего цвета. К середине П тысячелетия до н.э. наши предки, пройдя древнейшую эпоху матриархата и миновав наивную веру только в вампиров-упырей и берегень, пришли к идее некоего главенствующего начала в божественной иерархии – к вера в Сварога-Рода. Впрочем, удивляться наличию нескольких имен не стоит. Подобная множественность, вносящая путаницу в попытки воссоздать мировоззрение славян, обусловлена тем, что истинные имена славянских богов неизвестны. У многих народов в обыденной речи использовались только их эпитеты-прозвища. Имя всегда по сути было сакрально, а тем более под запретом было имя божье, произносить которое вслух остерегались, впрочем знать подлинное имя бога могли далеко не все. Какое из перечисленных имен было подлинным нам уже не узнать, поэтому продолжим разговор о Роде, который, как прародитель богов и творец мира, отождествлялся чаще всего с фаллосом или с зерном, как солнечным и дождевым семенем, оплодотворяющем землю, что по внутренней сути одно и то же. По древнейшим представлениям, отображенным в христианских поучениях против язычества, «Родъ, седя на воздусе, мечеть на землю груды - и въ томъ ражаются дети..." Спешить представлять, что на землю летят во множестве камни, не следует. «Груды» здесь – это капли, а «грудие росное» - капли живительной росы. По мифологическим воззрениям, возникшим в самой глубокой древности, дождевые потоки уподоблялись потокам молока, изливающихся из полных грудей, а родственная близость слов «грудь» и «груда» отмечалась в русском языке даже в средневековую эпоху.
Любопытным может показаться и следующее сравнение: созвучные русскому слову «груда», латышское grauds и литовское gradas означают «зерно», которое могло выступать в образе, падающего с небес на землю оплодотворяющего семени в виде дождевых капель или росы. Но есть и «градные груды» - дробинки града, падающие с небес, а родственное им литовское слово gruodas означает «смерзшуюся землю, грязь». Возникновение образа женских грудей, полных живительной влаги – небесной воды, напрямую связано с ранней эпохой матриархата, когда сформировался культ рожаниц. Главенствующая роль женщины в раннюю эпоху общественного развития была обусловлена ее основной функцией – родительницы и кормилицы, поэтому изначальный культ Великой Матери, свойственный практически всем мировым мифологиям, вполне объясним. И лишь в эпоху патриархата, когда главная роль в общества стала отводиться мужчине – охотнику и добытчику, окончательно сформировался культ мужского первобога, каким и являлся в древнеславянской мифологии Род, которому вначале предшествовали две рожаницы, две небесные богини. И позднее культ рожаниц не растворился окончательно; они как бы неотлучно находились рядом с верховным божеством, причем культ рожаниц, пережив самого Рода, бессознательно сохранялся в виде суеверий и пережитков в народе очень долго. В ХП в. церковный автор сокрушался о «готовящих пир в честь Рода и двух рожаниц, наполняющих ковши свои». Главный праздник рожаниц после крещения Руси совместился с православным праздником Рождества Пресвятой Богородицы, когда, как с возмущением и негодованием отмечалось православным автором, "уставише трепарь (песнопения) прикладывати рождества богородица к рожаничьне трапезе...".
И в более позднее время, судя по спискам церковных поучений против язычества, культа рожаниц продолжал существовать. Устойчивость подобного двоеверия в народе находит свое объяснение в том, что, по существу, это был праздник урожая: хлеб сжат, вывезен, обмолочен и ссыпан в амбары и закрома. И как тут не порадоваться! Потому-то и веселился трудовой народ-землепашец, устраивал шумные пиры, на которых "черпала наполнялись добровоньным вином" и ставилась тайком «рожаничная трапеза» в виде меда, каши и хлеба в благодарность за обильный урожай. По тем же церковным поучениям прослеживается, что культ рожаниц дожил до XVII в., а изображения рожаниц в народной вышивке, где их часто представляли в виде всадниц с сохой за седлом, дожили до конца XIX в. Связь древних рожаниц к земледелием несомненна. Преобладание весьма характерной темы в народных вышивках в районах, где весь ритм жизни был подчинен земледелию, понятна, как вполне объяснимо и устойчивое схематичное изображение рожаниц – изначальных покровительниц плодородия. В свое время археологами были обнаружены весьма любопытные парные скульптуры. Первая, обнаруженная на Балканах, представляла из себя глиняную статуэтку из двух, как бы сросшихся между собой, женских фигур и имеющих две головы и только по одной паре рук и грудей. Ниже грудей, по животу шел характерный узор, символизирующий плодородие и благоденствие. Другая двуглавая пара, изготовленная из дерева, была обнаружена в районе обитания балтийских славян. И хотя между найденными скульптурами лежало временное расстояние не в одно тысячелетие, сходство их удивительно. Более поздняя, деревянная, также представляла из себя две сросшиеся туловищем женские фигуры с двумя головами и общей парой грудей и парой рук. Таким образом, составить представление о древних рожаницах вполне возможно. В Х1Х в. А. Н. Афанасьев писал: "Уподобление дождя молоку заставило видеть в тучах женские груди или коровье вымя". Это было написано русским ученым-фольклористом задолго до открытия в ХХ в. уникальной росписи Триполья. Примитивно-образная живопись с изображением женских грудей на ритуальных сосудах, обнаруженных археологами при раскопках объектов, принадлежащих трипольской культуры, полнее, чем где бы то ни было в Европе, раскрывает самую сущность аграрно-мистических представлений праславян. Для древнего земледельца представления дождя как небесной благодатной влаги, изливающейся из грудей двух небесных богинь, явно было однозначным.
Повторимся, что культ архаичных рожаниц,"небесных хозяек", возник в эпоху неолита, когда охота являлась основой существования человека. Именно охотник становится первым путешественником. Он изучает небо, чтобы выверить свой путь от дома и назад. Человек давно заметил, что по звездам, чье расположение на небе подчинено определенному ритму и рисунку, можно ориентироваться. И он делает первое важное астрономическое открытие: не все звезды движутся по небе, а есть одна, которая всегда стоит на одном месте и всегда указывает в одном направлении – на Север. Полярная звезда имя свое получила совершенно неслучайно. Она - ось звездного небосвода, ось мира, а звезды, которые расположены вокруг нее, самым естественным образом для охотников получили имена зверей, ибо так привычнее и понятнее. Тогда же появляются на небосклоне Лосиха и ее дочь, до сих пор сохранившиеся в мифологии малых народов Сибири, по основной сути своей так оставшиеся все теми же древними охотниками. Легенду об "оленьцах малых", выпадающих из небесных туч, как образа двух богинь-важенок, в 1114 г. русский летописец записал в Ладоге, что служит прямым подтверждением возникновению северных вышивках образов оленей. Со временем облик небесных хозяек мира меняется и в ночном небе появляются, знакомые нам с детства, Большая Медведица и Малая Медведица. Теперь уже они могущественные небесные управительницы, от которых зависит не только круговое движение всего звездного небосвода, но и всего мира. Кстати, по предположениям академика Б.А. Рыбакова, древнее славянское названием этих созвездий могло быть - одного как «Лось» или «Лосиха», а другого – «Лосенок». Древнеславянская мифология, особенно в архаичных ее формах, практически не отражена письменно, да и в изустных источниках мало что сохранилось в первозданном и полном виде, поэтому очень многое открывается любознательному взору при изучении разнообразных народных вышивок, в устойчивых формах сохранявших традиционную символику. В большинстве старинных вышивок на полотенцах и прикроватных подзорах представлены композиции с женской фигурой в центре и оленями по бокам. Часто женщины показаны в откровенной позе рожаницы, а порой вместо нее изображалась телящаяся лосиха. Откровенные изображения женщин и женщин-лосих в позе родовых схваток, а то и с «оленьцем малым» встречаются и как наскальные рисунки-петроглифы времен неолита, что вновь и вновь подтверждает архаичность первообраза небесных рожаниц. И лишь в более позднюю эпоху, когда основным жизненным фактором праславян станет земледелие, обе хозяйки мира окончательно обретут женский облик и проживут в народной среде долгую жизнь. Однако совсем звериные образы из народной памяти не исчезнут. О вышивках уже упоминалось. Так, А.Н. Афанасьев в своей замечательной книге приводит предание, записанном им в Вологодской губернии: «Прежде, говорят, на Ильин день появлялись две лани; одна была закалаема, а другая исчезала; теперь же они более не показываются за великие неправды народа». Схожие легенды и предания встречались и в других губерниях России, причем, порой упоминались два оленя. Характерно, что, как отголоски древних жертвоприношений, крестьяне накануне Рождества Пресвятой Богородицы или непосредственно в праздник закалывали жертвенного быка, как когда-то оленя, возможно сохраняя в сокровенной памяти, что в древности этот день посвящался рожаницам. Не менее любопытная картина возникает и при рассмотрении деревянных причелин, традиционно используемых в домовой резьбе русского Севера. Деревянные перекладины поверх дверного или оконного косяка, резные подзоры из длинных досок, - все, что и зовется причелинами, - издавна служили не только украшением дома, но, прежде всего, как обереги, несли магическо-охранительную функцию. Представляя из себя ритмическую цепь из полукружий с кружочком-выемкой по центру, причелины содержали в себе ни что иное, как схематическое изображение женских грудей, какими они и встречаются на трипольских ритуальных сосудах. Использование повторяющегося мотива женской груди на всем протяжении – есть откровенное воплощение образа небесной влаги-воды, орошающей землю животворными грудами-каплями. Тот же образ небесных груд-капель имели и височные кольца, которые осознанно носили древние славянки, а современные модницы, вдевая в ушки, изящные круги-полукружья, вовсе не задумываются о каких-то там рожаницах. В более поздние времена рожаницам отводилась роль вещих «дев жизни». В древнерусском памятнике письменности ХП в. «Вопросы Кирика» указано, что «если Рода именуют Судом, то рожаниц – судиницами», а в другом письменном памятнике «Цветник» сказано, что «с робятъ первые волосы стригутъ и бабы каши варятъ на собрание рожаницам», как девам жизни и судьбы. Но как осудить мать, которая, спеша уберечь родное дитя от будущих бед-невзгод, заранее озаботилась о его судьбе-судьбинушке? Славянские суденицы – суть все те же греческие мойры, римские парки или германские норны. Суденицы, как верили, например, чехи, приходят в дом в полночь после появления дитя на свет. Одеты в белые одежды, со свечой в руках, приходят они «судить» или «наречь» новорожденному жизненную силу. Судениц трое и они, как неразлучные сестры, всегда появляются вместе. По болгарским поверьям, вначале судьбу нарекает младшая из них, затем средняя и, наконец, старшая, чье слово оказывается самым вещим и определяющим. У сербов, наоборот, самой милостивой и вещей считалась младшая суденица. Образ судениц у восточных славян весьма размыт, и встречается лишь как образное «судинушка» в народных плачах. Обитают судиницы чаще не в одиночку. Рядом с ним присутствует Суд (или Усуд по-сербски) – то ли божество, то ли просто существо, управляющее судьбой. Вернемся, однако, к рожаницам. С далеких охотничьих времен, когда и возник культ, рожаницы изначально находились в родственной подчиненности как мать и дочь. В более поздней славянской мифологии, подверженной больше аграрной тематике, они обретут имена – старшая получит имя Лады, а младшая, дочь, наречется Лелью. Точь-в-точь как греческая Артемида и ее мать богиня Лето. Весьма любопытно и следующее замечание ученого-лингвиста Потебни, что "лада" собственно означает "ровня, пара". В народных песнях часто присутствует обращение-припев: «Ай, Ладо! Ай, Ладо!», и редко кто уже задумывается о том, что это есть отголоски древнего обращения к богине брака и веселья, напрямую связанную с весенними и свадебными обрядами.
Молимся, Лада, Молимся вышнему богу. Ой, Лада, ой! Да подует, Лада, Да подует тихий ветер, Ой, Лада, ой! Да ударит, Лада, Да ударит урожайный дождь, Ой, Лада, ой!
Лада, вероятнее всего, являлась одной из основных женских богинь для большинства славянских народов, ибо имя ее, порой с эпитетом «охраняющая», упоминается в фольклоре всех славян без исключения. Известно ее имя и балтийским народам. В письменном памятнике «Сипопсис», датированном 1674 г., его автор Иннокентий Гизель приводит весьма любопытный рассказ-дополнение к «Повести временных лет» об идолах князя Владимира: «...Четвертый идол – Ладо. Сего имяху бога веселия и всякого благополучия. Жертвы ему приношаху готовщийся ко браку, помощию Лада мнящи себе добро веселие и любезно житие стяжати. Сия же прелесть от древнейших идолослужителей произыде, иже неких богов Леля и Полеля почитаху, их же богомерское имя и доныне по неким странам на сонмищах игралищных пением Лелюм-Полелем возглашают. Такожде и матерь лелеву и полелеву – Ладо, поющее: Ладо, Ладо!». Лада, как богиня красоты и как царица любви, была очень чтима в Киеве, где ей был воздвигнут языческий храм. В поэме «Владимир Возрожденный» русского поэта эпохи классицизма Михаила Хераскова предстает весьма яркая картина:
Храм Ладин пестрыми гордящийся столпами, Сплетенными из роз обвешен вкруг цепами. Богиня, отрока державшая в руке, Являлась в бисерах и в миртовом венке; У ней распущены власы, подобно злату; За щедрости ея цветы приносят в плату.
Выступая покровительницей брака «и всякого благополучия», Лада органично соединяла в себе также аграрное божество, ибо к ней, как матери и святой помощнице, напрямую обращались: «Слушай нас, Лада!» и «Благослови, мати Лада!» Все обряды в честь богини Лады носили откровенно магический характер. Начинались они с заклинания прихода весны и радостного пения веснянок на высоких местах:
Едить весна, едить На золотом кони В зеленом саяни На сосе (сохе) седючи Сыру-землю аручи (вспахивая), Правое рукой сеючи.
Да поможи, божа, Вясну закликати На тихая лето, На ядрено жито, Жито и пшаницу, Усякаю пашницу.
А заканчивались в период, когда начиналось в полях колошение яровых хлебов в июне. Между этим сроком особо отмечалось все: первая зелень в лугах, первые всходы на пашне, первый колос на поле и все - с постоянным и неутомимым молением о дожде. В песнях календарного цикла брачная тематика присутствует постоянно и, следуя древнейшей традиции, постоянно переплетается с аграрной. В этом нет ничего странного, ибо календарно-обрядовые песни издревле создавались не ради пения-отдохновения с ритмичным набором случайных слов – древняя песня, слово в которой играло мистическую роль заклинания и оберега, строилась как молитва-обращение к неведомым и грозным обожествленным силам природы. Может возникнуть желание уравнять Ладу с Купалой, праздник которой также приходит в начале лета, однако делать этого не следует. Как мы помним, Купалу в конце концов либо топят, либо сжигают, а Лада всегда присутствует поблизости, и девицы не забывали в ее честь песни петь и приносить в храм благодарственные дары:
Краснее утренней зари отроковицы Несут уже цветы во храм любви царицы; Преобращается в помост прекрасный луг, И девы юные кумира стали вкруг. Горящих звезд число они изображают, Которыя луну блестящу окружают... Едина между сих сияет паче всех... Ей первой жребием готовился венец, Который на девиц взлагает князь или жрец. ( М. Херасков.)
Придет в дом, где есть юная девушка, веселый гость-сват, или, как в древности его звали, «ладило». Примут его хозяева с почетом, о том о сем поговорят, а там и о приданном богатом расскажут: девица, мол, наша не из бедных и не из ленивых, торовата да умела! Скоро состоится и «ладник» - сговор о приданом. О приданном сговорились – пора и срок «лады»-помолвки уточнить. О всем договорились, все сроки назначены и осталось только ждать, когда зазвучит над селом звонкая «ладканя» — свадебная песня. Выйдет девушка замуж, обживется в новом доме, но вновь и вновь будет молитвенно обращаться к Ладе-богине с надеждой на ее помощь в долгой семейной жизни. И вот уже Лада выступает в роли богини семейного очага, чтобы был в дом лад – ладный, гармоничный строй всей жизни, и чтобы все члены семьи ладили между собой. Спешит жена назвать своего любимого ласковым словом «ладо», а он ее зовет нежным именем «моя ладушка». Посмотрят на молодых старые люди, порадуются и скажут одобрительно: «Ладно живут, славно живут.» Выйдет муж-хозяин для семьи дело важное на стороне сладить, сговорится о деле, которое так удачно сладилось, ударят они с хорошим человеком по рукам и скажут друг другу одобрительно: «Лады!» Рядом с Ладой постоянно ее дочь Леля-Ляля-Лель, а вот знакомый нам по музыкальной сказке Н.А. Римского-Корсакова образ красивого обворожительного юноши, скорее всего, авторская фантазия А.Н. Островского. И, если Лада в общеславянской мифологии представляет из себя образ великой богини весенне-летнего плодородия, покровительницы свадеб и брачной жизни, то ее дочь - олицетворение весны, весенней зелени и обновления всей природы. В белорусской народной песне поется:
Дай нам житцу да пшаницу, Ляля, Ляля, наша Ляля! В агародзе, сеножаце, Ляля, Ляля, наша Ляля! Ровны гряды, ровны зряды, Ляля, Ляля, наша Ляля!
И вновь обнаруживается обрядовая связь с полем и пашней. На дочернюю сущность юной богини указывает целый ряд знакомых всем нам слов, близких по своему звучанию к мифологическому имени: «ляля» и «лялька» означают ребенка и дитя, куклу и игрушку, да и выговаривается ребенком это слово одним из первых; в этом же ряду «лелеять» - бережно укладывать дитя в «люльку», а в детскую колыбельку новорожденного, по поверьям, приносит не кто иной как сам аист-«лелека». Скорее всего, как считают ученые-лингвисты, изначально слово «ляля» служило нарицательным обозначением «дочери». Академик Б.А. Рыбаков отмечал, что «широчайшее распространение имени Лада в славянском и литовско-латышском фольклоре заставляет нас опустить время возникновения мифологического образа и имени этой богини не только на праславянскую глубину, но и на глубину славяно-балтской близости». Уже отмечалось, что появление парных богинь-рожаниц связано с ранней эпохой, когда роль женщины была главенствующей в первобытном обществе. Позднее, с усилением в обществе мужчины охотника и добытчика, главенствующая роль в божественной иерархии переходит к богу в мужском облике, а с распространением земледелия существенно меняются и сами представления о небе и его роли в природе и в человеческой жизни. Если охотникам для ориентира необходимо знание о движении звезд на небосклоне, то земледельцев уже больше интересуют тучи - "тучные", содействующие плодородию дождевые облака, и солнце, от благосклонности которого напрямую зависел урожай. И там, на небесах, живет некий хозяин - владетель всех несметных запасов небесной влаги, который распоряжается дождями и грозовыми ливнями. Он, когда в гневе и злобе, мечет на землю с небес огненные молнии. Он – могущественный повелитель неба и всей Вселенной; и имя ему – Род. С его появлением рожаницы не исчезают с небосклона; их неразрывная связь и совместное сосуществование продолжалось века и века. Древность культа Рода и рожаниц, заменившего собой древнейшуюверу в упырей и берегинь, подчеркивается упоминанием христианским автором в «Слове об идолах»: «... се же словене начали трапезу ставити Роду и рожаницам переже Перуна, бога их...» Род и рожаницы, в какой бы ипостаси они не выступали, по изначальному своему свойству всегда относились к сонму земледельческих богов плодородия, и со временем все больше почитались людьми простыми, деревенскими, родившимися, в буквальном смысле, на пашне – на пашне же и заканчивающие свой земной путь, и к господствующей, княжеско-воинской знати-рати не относящиеся. Именно в этом и следует искать объяснение, столь долгому обитанию их образов в простонародьи. Неслучайно, что еще в ХУ в. появляется гневное «Слово», написанное как бы от имени самого Исайи пророка и направленное исключительно на обличение культа Рода и рожаниц: «Вы же бесовскими песнопениями славите идолов Рода и рожаниц и губите пророчества книг... Братья! Услышав все, что сказано вам, откажитесь от бессмысленных действий, от служения Сатане, от устройства этих идольских пиров Роду и рожаницам!» Так каким же он был тот древний Род, если память о нем в глубинах народных дожила до наших дней? В светлой, солнечной, ипостаси Род сравнивался с греческим Аполлоном-Артемидом, как бы слившихся в воображении в один образ с богиней-сестрицей Артемидой: «Артеми, юже нарицають Родъ" . Любопытно, что в качестве синонима к однокоренному слову "род" Срезневский, русский ученый-лингвист Х1Х в., приводил «родьство» в значении "геена, огонь неугасимый", напрямую связанное с огненной стихией. За священную птицу Рода почитали утку, возможно из-за родства с утицей из «Калевала», как снесший яйца, из которых возник мир; рыбой, посвященной Роду, считалась щука, которая, как мы помним по сказкам, на многие чудеса была способна; к тому же, поев щучьей ушицы, иная царица могла принести необыкновенное дитя. Все эти сравнение, однако, мало что подскажут и разъяснят в отличие от так называемого Збручского кумира Святовита, являющегося наиболее интересным, из дошедших до нас, изваяний славянских божеств. Со времени его находки в реке Збруч в 1848 году идол считается своеобразным путеводителем по Вселенной, отраженной в древнеславянской мифологии. Структурно кумир – четырехгранный высокий столб – представляет из себя трехярусностное изваяние, в нижнем ярусе которого отображена Навь - нижний мир. Для сравнения можно вспомнить старинное слово «навьяк», как синоним слову «мертвец», да и слово «наваждение» в значении «призрака», «маны», «мороки», «соблазна» также близко к «нави». В этом же ряду «навий день», «навьи-проводы», «навский-день» в значении «радуница» и «красная горка» – дней общего поминовения покойников. Поэтому Навь, как представляют некоторые, - это совсем не царство зла, а сама, предшествующая жизни, смерть, как и непроросшее зерно предшествует будущему колосу. Средний ярус Збручского идола, где изображены человеческие фигурки, являет собой мир людей. Это – Явь, слово широко знакомое всем славянским народам, как знакомы и понятны такие слова, как «явный», «наяву», «проявить», «появиться», «явление». Правь - мир небесных богов, как и положено, расположен на верхнем ярусе кумира. Здесь находится правильный, правый мир, где живет управитель - правящий небом и землей бог; он управляет как людьми, так и душами умерших. Все земное и небесное устроение существует по его правилам и соотносится с его правдой. Помимо картины всех трех частей мира - Яви, Нави и Прави, на изваянии Святовита строго по часовой стрелке была отражена годовая мистерия Солнца. Приведем интересное предположение, связанное с попыткой расшифровки Збручского кумира, четыре грани которого – это четыре ипостаси бога Святовита в годовом солнечном цикле. На грани, видимой при взгляде на север, Солнце в образе божества изображено как бы во младенчестве, только-только что рожденное в период зимнего солнцестояния. Солнце народилось, замерло в ожидании, и, переждав день-другой, стронулось в путь по небосводу. В отличие от других изображений, у молодого бога, в руках нет никаких отличительных атрибутов, только на одежде солярный знак – солнечное колесо, как символ зимнего солнцеворота. И имя ему скорее всего Коляда. " …Радуйся, ой радуйся, земле, Ясен Світ народився", - поется в украинской зимней колядке. Январь - месяц разгорания солнечного света. Следом февраль: Солнце растет и, набрав силу, побеждает тьму. В марте день становится длиннее ночи. И на весеннее равноденствие наступил праздник Великодня. По предположениям, именно в этот день начинался в древности березень - месяц бога-воина Ярилы. На грани Збручского кумира, обращенной ликом на смотрящего на восход, божество изображено с воинскими атрибутами мечом и конем. В этой ипостаси Святовита угадывается Ярило. Да он – весенний бог-оплодотворитель, но он и защитник пашни, ибо давно воин и землепашец слились воедино. Вот и ритуальные атрибуты Великодня, соответствующие древнему празднику, в виде высокого и непременно с шапочкой кулича, обложенного яйцами, как характерных символов мужской силы, напрямую указывали на культ плодородия. Повзрослевшего и потерявшего всю свою божественную силу Ярилу в начале июня, когда окончательно победила ночная тьма и дневной свет залил собой весь земной простор, торжественно хоронят. Мужскую куклу с ярко выраженными половыми признаками под веселые песни и непристойные пляски опускают в землю – пришло время появиться Купале. И он, точнее она появляется. На грани, где изображена Купала, бог-солнце меняет не только отличительные атрибуты – меняет и половую принадлежность. Теперь Солнце - женщина, Лада-Купала. Купальские праздники, выпадающие на самый длинный день в году, - это апогей и торжество света. Весь день проходит в шумном и радостном веселье, а ночь – самая короткая в году, становится буйной ночью страсти и любви. И это было совсем не случайным действом. В древности подобная ночь имела вполне практическое значение для племени-рода. Спустя назначенный срок дети, зачатые в эту ночь, появлялись на свет весной около Великодня, чтобы, успев окрепнуть в теплое время года, подняться на ножки к зиме, да и характер, если это рождался мальчик, в наследство получал напрямую от Ярилы – характер воина и мужчины. На грани кумира, соответствующей летнему Солнцу, изображена богиня Купала с рогом-ритоном в руке - символом богатства и радости. Рядом с богиней изображен земной человек, явно женщина, в среднем ярусе – Яви, изображен ребенок, как однозначный символ зачатия и продолжения рода. Проходит срок и вот уже день начинает уступать ночи. Солнце теряет силу – оно стареет. Пришло время итогов: собран и обмолочен урожай. Можно передохнуть, а тут и время свадеб подоспело. На четвертой грани кумира, хорошо видимой при взгляде на заход солнца, вновь изображена богиня, да и в мире Яви также присутствует женщина. В небесном мире Правь, где царствует богиня, все говорит о торжестве благополучия и семейного счастья. Атрибуты-символы повзрослевшей, как и само Солнце, богини - кольцо в руке как символ супружества. Одновременно кольцо – это образ Вечного круга или Вечного колеса, символ завершения полного годичного цикла. В отличие от весны, когда все было подчинено мужской силе – Яриле, осенние праздники в период равноденствия посвящались покровительнице женщин, которая и была изображена на этой грани. Это Макошь – славянская Великая Мать. Солнце постепенно умирает, все короче становятся дни, а ночи все длиннее и длиннее. Вот-вот, кажется, что тьма полностью захватит мир и зло окончательно победит, но скоро-скоро народится новое Солнце и начнется новый солнечный цикл. Досконально изучив Збручский кумир, ученые пришли к выводу, что Святовит, каким он возникает перед глазами, однозначно являет собой образ всеобъемлющего, всепроникающего бога. В нем воедино слиты четыре лица и четыре времени года, но одновременно с этим четыре возраста человека и четыре стороны света. Верховное божество, имея власть во всех трех мирах, объединяет собой мужскую и женскую сущность. Это и есть Род -Дажбог-Святовит - Бог Богов, Deus Deorum, как называет Святовита Гельмольд, описывая языческий храм в Арконе на острове Рюген в Балтийском море. Всемогущий и вездесущий Род, как вдувающий жизнь во все живое на земле, и здесь также традиционно изображен в виде «лингама», фаллоса. В приведенном варианте прочтения языческого идола происходит как бы объединение под одной шапкой Святовита-Рода ребенка, мужчины и двух женщин и отражает неразрывность Рода и Рожаниц, где ребенок – есть отражение переходного этапа. Совершенно не случайно возникла и четырехликость кумира. Четыре стороны света – полдень и полночь, восход и закат – были известные человеку с глубокой древности. Збручский кумир таким образом стоял на капище так, что, когда молящиеся смотрели на полдень, они видели лицо Купалы, Ярилу видели при восходе солнца, а при молитве, обращенной на закат, они поклонялись Макоши, а чтобы увидеть лицо Коляды, к кумиру подходили со полудневной стороны и обращались лицом на полночь – на юг. Солнце в момент наивысшей своей творящей силы всегда находится в зените – в ипостаси бога Купалы. И если Збручский кумир описан и изучен реально, то капище верховного божества, расположенное в самом сердце древнейшего Киева, предстает в воображении благодаря письменным записям Зеноба Глака. Армянский летописец доносит до нас древнерусскую легенду о создании в стране Палуни – стране полян, названного в честь Кия, города, вокруг которого "располагались жилища V - VIII веков" и где, согласно летописи, "бяше около града лес и бор велик и бяху ловяще зверь". Имя древнего князя по-армянски написано как Куяр, который "построил город Куары», а имена его братьев Щека и Хорива - Мелтей и Хореан. «И по прошествии времен, посоветовавшись, Куар и Мелтей и Хореан поднялись на гору Каркея (Старокиевская гора)... ...и поставили они двух идолов: одного по имени Гисанея, другого по имени Деметра", - повествует Зеноб Глак. В античной мифологии мужского божества Деметр просто нет и никогда не было, однако, как бог рождающей силы и плодородия, он вполне мог получить условное имя по аналогии с греческой Деметрой – богиней земледелия и плодородия. Этим богом и был древнеславянский Род, а вот бога Гисанея ученые расшифровать так и не смогли даже приблизительно. Остатки каменного алтаря с четырьмя выступами по сторонам света, который был подножием идола того же Святовита-Рода, были обнаружены под основанием одной из древнейших церквей в Киеве. Само древнейшее изваяние во времена великой княгини Ольги, принявшей святое крещение, вероятнее всего, было уничтожено, а на месте его возведена церковь. Понятно, что пребывание под окнами терема княгини-христианки языческого кумира было совсем уже неуместно, тем более, что идол Рода имел столь откровенный облик. Однажды при раскопках языческого капища, датируемого примерно IX в., была обнаружена древняя скульптурная композиция, объединяющая собой богиню плодородия Макошь, Дажьбога – покровителя солнечного света и тепла, Ладу – богиню весеннего расцвета природы и покровительницу брака. Здесь же присутствовал бог грозы и покровитель воинов Перун. Все они слились в объединяющем их образе Рода с шапкой на голове в виде все того же фаллоса. Известно, что подобные высокие шапки на Руси в древности носились знатью и указывали на принадлежность к княжескому роду. Вокруг божественной группы с Родом во главе хороводом изображались мужчины и женщины, явно символизируя собой все человечество. Каким бы сегодня ни было наше отношение к древнейшему божеству, изъять из народной памяти полностью его имя уже не удастся. С именем Рода связан самый широкий круг понятий и слов с общим корневым - "род". Род – это наша семья и наша династия, да и древняя община, племя – это тоже все наша древняя родня. В ближайшем родстве и слова «природа», «народ», «Родина». В этом же ряду не только слова «родить» и «рожать», но и «урожай». Все эти слова образуют семантический ряд, напрямую связанный с понятием рождения и плодовитости, ибо слово «род», обозначающее близость и совокупность всех близких и далеких родственников-родичей, подразумевает и произрастание этого рода, как зреет-произрастает, в значении конечного результата, и любой плод. В подтверждение, пример из сербского языка, где слово «род» выступает прямым синонимом слова «плод». Потому-то и говорится «о произрастании родственного древа», причем менее всего из-за образного сравнения-сближения с ростом дерева, а исключительно из сравнение рода как явления человеческой жизни с произрастанием всего живущего и растущего на земле. И тот род велик и хорош, сама древность которого ручается за достоинство всех его членов. В прямой связи с Родом и рожаницами находится культ предков, возникшем в самой глубокой древности. Ежегодное поминовение умерших в так называемые родительские дни во всех славянских землях было неотъемлемой и необходимой частью жизни всего общества. Несколько таких дней, особенно связанных с конкретной личностью, было и на Руси. Был в году и главный, особый день поминовения, который издревле назывался «родоница» - этот день нам более известен как «радоница». В этот день также, как и в иные поминальные дни, обращались к дедам-предкам с молитвой о сохранности дома и благополучии семьи, о здоровье своем и всей домашней скотины-живности и непременно о сугубой заботе – урожае. Этим днем – днем «родоницы» обращались к предкам за благословением на новую семью, поручая молодожен их заботам. Существует предположение, что сам термин «родоница», связанный с "родичами" и "дедами", изначально соотносился с самим Родом, как небесным и верховным богом и как покровителем всех живущих. Столь же древняя традиция прослеживается и в проведении после погребения поминок – «тризны» или «стравы». Причем основные продукты, употребляемые в этом случае были каша и хлеб, которые испокон века являлись обязательной частью жертвоприношений знакомым нам рожаницы, как богиням-покровительницам плодородия. Ритуальные каши «кутья» и «коливо» на поминальную трапезу варились из пшеничных зерен. Точно также варились после сбора урожая и каши в качестве жертвы рожаницам - варились непременно из первых плодов. Так что есть все основания полагать, что поминальная трапеза являлась не просто едой в память об умершем, а скорее была своеобразным жертвоприношением ему с тем, чтобы его не обидеть. Существует любопытный письменный документ, названный русским книжником ХУ в. «Родные видения». Это сокращенный перевод-пересказ одного из сочинений раннехристианского философа и писателя Григория Синаита о восьми этапах существования Вселенной, которые начинаются рассказом о извечном существовании Бога и завершаются вечностью посмертного бытия. В середине «родных видений» - вся жизнь человечества от Адама и Евы до Страшного суда. Из пересказа вполне ясно видно и понятно, что средневековыми русскими людьми слово "род" привычно воспринималось во всеобъемлющем обозначении Вселенной во всех её жизненных, пространственных и временных проявлениях, каким и пришло из древности. В этом случае те, кто создавал «Родные видения», совершенно не имели в виду языческое божество под именем Род, а слова с корневым «род» давно были принадлежностью русского языка в самом глубинном значении и самом широком распространении. Со временем Род, как верховное божество, не только утратил свое былое первенство, но и большей частью русского народа просто-напросто забылся напрочь, а роль его, отчасти, свелась к роли доброго домашнего духа-охранителя – домового. Так, при раскопках русских и польских древних жилищ не раз находили маленьких идолов из дерева, изображавших, вероятнее всего, домовых. Их ставили на угловых полочках в красном углу, а в гуцульских селениях подобная полочка-божница и в недавние времена называлась весьма характерно – «диды», т.е. «предки», «домовые». Издревле дом и двор на Руси представлял собой довольно-таки сложный, основательно продуманный и создававшийся веками микрокосм с системой самых разнообразных охранительных мер. «Мой дом – моя крепость», - изначально для древнего язычника был главным тезисом в мире, где вероятность нападения была столь высока, что человек находился постоянно в состоянии тревожного ожидания. Потому-то повсюду, без исключения, были расставлены благожелательные стражи-охранители: двор сторожил "дворовый", в овине неотлучно обитал "овинник", близкий по родству к огню-Сварожичу, на гумне поселился "гуменник", а в бане дневал и ночевал "банник" – по иному «банный цар с банной царыцей». И над всей этой лихой дружиной воеводой стоял сам «домовой», как персонифицированный предок всего древнего рода. Впрочем, случалось, что домового почитали за саму душу далекого пращура и, следуя этой вере, домового могли назвать «дедушкой», ибо предков называли также и «деды». Чаще в представлениях простонародья "домовой", или "кутный бог", то есть прячущийся по закутам да углам, воспринимался то добродушным и милым стражем-старичком, то строгим и требовательным судьей-хозяином, а то и просто проказливым бесенком, как современный «домовенок Кузька». И совсем не лишним будет сейчас вспомнить Александра Сергеевича Пушкина с его стихотворным посланием «Домовому»:
Поместья мирного незримый покровитель, Тебя молю, мой добрый домовой, Храни селенье, лес и дикий садик мой, И скромную семьи моей обитель! Да не вредят полям опасный хлад дождей И ветра позднего осенние набеги; Да в пору благотворны снеги Покроют влажный тук полей! Останься, тайный страж, в наследственной сени, Постигни робостью полунощного вора И от недружеского взора Счастливый домик охрани! Ходи вокруг его заботливым дозором, Люби мой малый сад и берег сонных вод, И сей укромный огород С калиткой ветхою, с обрушенным забором! Люби зеленый скат холмов, Луга, измятые моей бродящей ленью, Прохладу лип и кленов шумный кров – Они знакомы вдохновенью.
|
|
СЛАВЯНСТВО |
|
Славянство - форум славянских культурГл. редактор Лидия Сычева Редактор Вячеслав Румянцев |
