|
|
Илья ЧИСЛОВ. На земле святого Саввы |
|
2017 г. |
Форум славянских культур |
|
ФОРУМ СЛАВЯНСКИХ КУЛЬТУР |
|
|
|
Илья ЧИСЛОВНа земле святого Саввы
Илья Числов и президент
Матицы Сербской Драган Станич
Наш собеседник Илья Михайлович Числов (р. 1965) – один из ведущих отечественных сербистов. Известный литературный переводчик и член Союза писателей России с 1992 года, он является также председателем Общества Русско-Сербской дружбы, а еще – главным редактором Собрания творений святителя Николая Сербского на русском языке – Илья Михайлович, насколько я знаю, Вы недавно вернулись из паломнической поездки в братскую Сербию. Расскажите, пожалуйста, каковы Ваши впечатления от этой прекрасной и героической страны, которая за последние десятилетия стала так дорога русскому сердцу. Правда ли, что для нас, русских нет сейчас никого ближе и роднее, чем православные сербы? – Чистая правда. Ведь украинцы и белорусы – это уже мы сами. И в Государственной академии славянской культуры, и в православных гимназиях, где мне приходилось преподавать, я всегда старался подчеркнуть, что существует триединый русский народ. Как существует и единый сербский народ, включая черногорцев, уроженцев Боснии и Герцеговины, ряда иных сербских краев. В современном мире многое намеренно запутано и усложнено. Но мы с вами, будучи православными христианами, исходим из очевидного: раз на всех этих территориях верные по-прежнему пребывают под омофором единой Русской (Сербской) православной церкви, значит, не о каком необратимом разделении говорить не приходится. Другое дело, что в сознании людей произошли за десятилетия коммунистического террора и демократического беспредела определенные сдвиги. Однако, разве не все возможно у Господа? Естественно, при искреннем покаянии нашем. А покаяние – это и конкретные дела. Отрадно, что в братской Сербии большинство жителей той же Черногории, например, до сих пор осознает себя сербами. Эти люди безгранично преданы не только идее национального единства, но также – и единоверной и единокровной России. «Русские – наши братья по вере и по крови, – говорят они, – для нас нет никого ближе русских». Так как же и нам не питать к ним столь же теплые и искренние ответные чувства? Зная уже более четверти века выдающегося славянского пастыря – митрополита Черногорского и Приморского Амфилохия (Радовича), не устаю благодарить Бога за то, что сподобил меня радости общения с этим удивительным старцем, пострижеником преподобного Иустина (Поповича) и келейником Паисия Святогорца. Благодаря таким духовным исполинам крепок и весь сербский народ, у которого – здесь и сейчас – мы многому можем научиться к вящей пользе всего православного мира. – В Черногории находятся и многие великие святыни общесербского и всеправославного значения: десница Иоанна Крестителя в Цетиньском монастыре (резиденции митрополита Черногорского), мощи святителя Василия Острожского в знаменитом Остроге… – Удивительное чувство испытываешь пересекая невидимую границу между Нижним и Верхним Острогом. Наверное, поэтому сюда, как и к блаженной старице Матроне, нескончаемым потоком идут самые разные люди, часто и неправославные (и по серпантину, и напрямик – по крутым горным тропам, через лес)… – Как я слышала, среди последних все-таки преобладают западные европейцы, немцы, итальянцы… – Да. Особенно много итальянцев. Невольно вспоминаешь наши поездки на оккупированное, но не сломленное сербское Косово. Там, в старинном монастыре Высокие Дечаны, охраняемом итальянскими военными от ярости агарянской, кою активно подпитывают сегодня американские доллары, крестились в веру православную двенадцать десантников. Двадцать итальянцев погибли, защищая святую обитель. В самих же Высоких Дечанах – хоть бы черепица упала с крыши! И это – после минометных обстрелов (сейчас ситуация не столь напряженная, а были периоды, например, в 2004 году, когда казалось, что события 1999 года повторятся в еще больших масштабах). Дечаны – особое место соприкосновения горнего и дольнего мира. Не сомневаюсь, что каждый православный христианин, побывавший там, ощутил сию необыкновенную благодать. Сербы по-детски простодушно заявляют, что мощи святого короля Стефана Дечанского (всегда пребывавшие в обители и не оскверненные ни во времена турецкого ига, ни в период безбожной титовской власти, ни при натовских оккупантах и албанских вандалах), наряду с мощами святителя Василия Острожского, являются «самыми чудотворными» из всех сербских святынь… – Еще одна параллель с Острогом. – Конечно. И таких параллелей много. Ведь Сербия, разделенная сегодня (как и Россия) на три государства и ряд «территорий», это единое, как мы уже сказали, духовное и сакрально-историческое пространство. Самая большая страна на Балканском полуострове (при взгляде на политическую карту этого, к сожалению, не видно). И не только территориально. По сути, Сербия – в масштабах Балкан – то же, что и Россия в масштабах всего мира. Также является «удерживающим»… – Вы как-то сказали, что Сербия на рубеже третьего тысячелетия христианской эры стала своего рода предтечей грядущего русского возрождения. Невольно обращаешь внимание и на такой факт, как пребывание святой десницы, крестившей Господа нашего Иисуса Христа, в одном киоте с мощами святителя Петра Цетинского, предшественника Карагеоргия и Негоша, святителя Николая Сербского и преподобного Иустина (Поповича). Святитель Петр завещал сербскому народу Черногории хранить вечную дружбу с братской Россией. Он верил в промысел Божий о нашем Отечестве, в непреходящее величие и вселенскую духовную миссию Святой Руси. – Святитель Петр Цетинский – исключительная личность. Прямой наследник (в духовном смысле) ветхозаветных патриархов. И одновременно – славянский и «византийский» гений, грезивший о православном Царстве южных славян. Поэт (предтеча своего племянника Негоша). Меткий стрелок и великолепный наездник. Отважный воин, предводительствовавший черногорцами в битвах с турками, шедший впереди православного воинства «с крестом в одной руке и с мечом в другой»…
В храме святого благоверного князя Александра Невскско в Белграде. – Впечатляющая характеристика! Несколько непривычная для православного Владыки. – Человек немощен. Не все может объять умом. Поэтому надо смиряться. То, чему учит нас Церковь, мы с радостью принимаем на веру. И, думаю, не жалеем об этом. Раз Церковь прославила угодника Божия, нам беспокоиться не о чем. Как ученый-славист, я мог бы, конечно, дать обширный исторический комментарий на данную тему. Еще лучше – ознакомиться с работой митрополита Амфилохия «Святой Петр Цетинский и война», переведенной на русский язык. Но самое лучшее – совершить паломничество ко святым мощам Святителя, там все сомнения сразу будут рассеяны. – Илья Михайлович, Вы переводили некоторые тексты святителя Петра Цетинского, которые вызвали трудности у коллег-переводчиков, а отдельным редакторам и издателям показались слишком «темными» и неясными. Как бы Вы прокомментировали ситуацию, сложившуюся в современной сербистике и, в частности, вокруг сербского святоотеческого наследия? Хотела бы также, пользуясь случаем, спросить Вас по поводу Вашего перевода «Луча микрокосма» Негоша, принесшего Вам заслуженное признание в академических кругах и у нас в стране, и, особенно, в Сербии. Насколько сложно было переводить знаменитую поэму? – Ситуацию в сербистике, если говорить в двух словах (по большому счету это – тема для отдельной беседы) можно прокомментировать следующим образом: большинство «профессиональных сербистов», к сожалению, люди не просто неправославные, но и весьма далекие от сербской православной традиции, а то и вовсе относящиеся к ней враждебно. С другой стороны, большое количество православных «переводчиков» и «исследователей» не имеют соответствующего образования, часто даже не владеют сербским языком. Необходим тщательный отбор молодых кадров, поскольку Сербия сегодня – тема особая. Она для нас на данном коротком отрезке истории, быть может, имеет даже большее значение, чем мы для нее. Естественно, за всякое серьезное дело, тем более связанное с культурой и традицией братского православного народа, надо браться по благословению. Не следует пренебрегать советами духовников и в чисто профессиональных, казалось бы, вопросах. Что касается «Луча микрокоса»: перевод был выполнен мною по заказу Института мировой литературы РАН. Данная религиозно-философская поэма величайшего сербского поэта и митрополита Черногорского Петра II Петровича Негоша (1813-1851), написанная им за несколько первых недель Великого поста (1845), на русский язык ранее никогда не переводилась, если не считать подстрочного перевода ряда фрагментов, сделанного еще в ХIХ столетии известным филологом-славистом П.А. Лавровым. Мой перевод был опубликован в одном академическом сборнике в конце прошлого года. В Сербии в июне этого года, как раз в ходе нашей поездки, состоялась его торжественная презентация в Нови Саде («сербский Петербург»), в Матице Сербской (старейшее культурно-просветительское учреждение в стране, как бы параллельная Академия наук). Президент Матицы, коллеги-слависты, пресса и телевидение действительно меня хвалили. Но сам я понимаю, насколько бледным, хотя и верным (среди первых читателей были и авторитетные богословы и епископы Сербской церкви) подобием является сей перевод по сравнению с боговдохновенным оригиналом. Вот в чем была главная сложность. Хотя я и взялся за сей труд по благословению Владыки Амфилохия, у меня были определенные сомнения. Лучше бы мне предложили подготовить и перевести «Избранное» Дучича. Йован Дучич (1871-1943), крупнейший сербский поэт ХХ века, глубоко верующий христианин и патриот своей славянской отчизны, мне в принципе вполне по силам. Его я способен переводить абсолютно адекватно, что не раз и доказывал («На берегу Неретвы» и др.); к Негошу же поначалу страшно было и притронуться. Ведь это не просто классика, но – национальное достояние, текст, многие строки которого (именно строки, а не строфы, почему и при переводе сохранять приходится не только строфу, но и каждую строчку в отдельности!) давно сделались афоризмами. А еще это – святоотеческое творение Тайновидца Ловченского, обладавшего гораздо большим поэтическим даром, нежели его дядя, святитель Петр. («Темным» и «неясным» у святителя Петра Цетинского коллегам показалось не столько «Поучение в стихах», сколько знаменитое «Завещание», текст прозаический, но сложный для современного восприятия). И Негош, и святитель Петр писали не на языке Вука, т.е. не тем сербским литературным языком, который постепенно утвердился после реформ Вука Караджича в середине ХIХ столетия, а куда более архаичным слогом, с обилием нарочитых славянизмов. Особенно это относится к «Лучу микрокосма». Переводить эту поэму надо, естественно, не языком Пушкина; следует учитывать также и диалектические особенности, которые в переводе могут быть отражены с помощью контрастных (по сравнению с высоким слогом) просторечий. Важный вопрос – солярная символика. Еще один момент – эпический размер, который надо стараться сохранять всеми силами. Но, повторяю, главную трудность представляли вовсе не историко-лингвистические препоны и не метрика. Главное здесь – особая ответственность. Думаю, любой православный христианин меня прекрасно понимает. – Выходит, Ваша поездка была не только паломническим путешествием, но и научной командировкой. – В какой-то мере. Хотя из трех недель на «научную» («литературную») программу и встречи с прессой ушло не более трех дней. В данных встречах и вечерах участвовали мои коллеги и студенты. А хотели и школьники, изучавшие сербский язык, но наш батюшка посчитал, что детям следует беречь силы… В принципе для молодежи полезно присутствовать на подобных мероприятиях. Постигать уже не азы, а самую суть проблем, связанных с изучаемой зарубежной культурой. Наблюдать все это, что называется, вживую, выражая, по возможности, собственное отношение к обсуждаемому предмету. Помню, как однажды двенадцатилетний отрок на приличном сербском посрамил молодых славистов из Минского университета, пытавшихся критиковать «сербский национализм» и белорусского президента Александра Лукашенко. Потом сюжет показывали по белградскому телевидению, а «героя» узнавали на улицах сербской столицы, когда мы приехали туда из летнего лагеря. В этот же раз на страницы прессы попали только студенты. – Ну, у школьников все впереди. – Надеюсь. Гораздо важнее, что они целых три дня провели в сербской «царской лавре» – знаменитой Студенице. Отстояли монастырскую службу в древнем храме. Причастились, поклонились мощам преподобной Анастасии и преподобного Симона (матери и брата святителя Саввы Сербского). Нам посчастливилось подняться с детьми и в знаменитую келью святого Саввы, что в семи километрах от обители, высоко в горах. Потом мы продолжили путь на юг, в Старую Сербию, или Рашку, которая была историческим ядром средневековой державы Неманичей. Посетили Георгиевы Столпы (Ђурђеви Ступови; название этой задушбины Стефана Немани, воздвигнутой по обету, данному в темнице святому Георгию, который вызволил Неманю из заточения и даровал ему победу над изменниками, даже в специальной литературе часто переводится не совсем верно: между тем и Ђурађ, и Ђорђе суть огласовки одного и того же имени, хорошо известного каждому христианину). С благоговением взирали на дивные сопочанские фрески… Росписи в монастыре Сопочаны, задушбине короля Уроша (1243-1276), внука Стефана Немани, с точки зрения искусствоведов, представляют собой непревзойденные шедевры средневекой живописи. Филигранные прориси, нежнейшие пастельные тона с множеством неповторимых оттенков, безупречная техника,сверхнасыщенные композиции. Западные специалисты утверждают, что средневековые живописцы «предвосхитили итальянский ренессанс», достигнув «невероятного мастерства» в изображении «живых фигур», и «поразительной глубины взгляда». Но совершенство формы – не отступающей от канона – есть лишь внешняя, безусловно, великолепная, однако отнюдь не главная сторона сих чудесных творений, отмеченных печатью высшей одухотворенности – умиротворения, не свойственного культурным наследникам древней Эллады. Подлинным чудом стало и то, что за несколько веков, пока храм стоял с разрушенной кровлей, зимние бури и непогода так и не смогли уничтожить труд живописцев. К сведению русских паломников: преобладание «блеклых» цветов, сведение богатства красок к «бледному», утонченному архетипу есть изначальный замысел, а вовсе не следствие «неумолимого времени», хотя последнее (в лице алчных турецких грабителей) и покусилось на золото нимбов и роскошных одежд … – Невольно вспоминаешь монастырь Милешеву и знаменитого Белого Ангела… – Именно! Смерти нет. Милешевский Ангел на Гробе Господнем (настенная фреска начала XIII в.), именуемый в народе Белым Ангелом, указует на пустую гробницу. Османские поработители, забрав из Милешевы мощи святого Саввы, прилюдно сожгли их в Белграде (1595), дабы убить в сербах православную веру (ведь даже многие потурченцы при виде чудес, совершавшихся у гроба Святителя, возвращались к религии предков). Однако святитель Савва жив не только на небесах, но и в сердцах своих соотечественников. Православие на этой земле часто называют «святосаввской верой» (светосавска вера, светосавље) – есть ли большая награда в памяти народной? Кстати, мощи его отца – преподобного Симеона Мироточивого (Стефана Немани), хотя и не были уничтожены турками, сейчас тоже недоступны для поклонения. Они пребывают в Студенице под спудом (когда-то монахи спрятали их, опасаясь ярости агарянской, а следующие поколения уже позабыли место захоронения святыни). Есть в этом, наверно, и некий промыслительный символизм, ведь былая державная мощь в славянских землях явно ослабла, а грозный Неманя для сербов олицетворяет почти такое же видимое величие (помимо духовного подвига), как и царь Душан Сильный (1331-1355), чью гробницу можно увидеть в Соборе святого Марка, что рядом с Русской церковью, почти в самом центре сербской столицы. Но как бы то ни было, Неманя живет в своем народе, знаменуя неразрывное единство его земного и небесного бытия... – „Небесно-земное измерение человеческой истории“... — Да, то, о чем говорил святитель Николай Сербский, а ныне говорит владыка Амфилохий [1]. Сербы дороги нам крепостью своего славянского духа, непоколебимостью народной традиции. При этом, будучи верны национальной правде, они никогда не поступались истиной Веры. Ценой великих скорбей и лишений не позволили богоборцам превратить святые обители в места мерзости и запустения (несмотря на гонения, большинство сербских монастырей и храмов оставались действующими и при коммунистах). С оружием в руках встретили натовскую воздушную армаду. А сегодня хранят верность братской России, несмотря на колоссальное давление извне. — Спасибо, Илья Михайлович, за интересную беседу и ценную информацию о жизни и истории братского сербского народа, о его духовных и культурных традициях. Надеемся, что освященное веками русско-сербское братство будет и дальше важным фактором единства православного и славянского мира. Беседовала Ирина УШАКОВА Примечания [1] В интервью изданию Недељни телеграф (5 сентября 2001 г.) митрополит Амфилохий подчеркнул, что и поныне «не стихает постоянная брань между сим иудаистским, приземленным, — и оным – небесно-земным, богочеловеческим измерением человеческой и всемирной истории».
|
|
СЛАВЯНСТВО |
|
Славянство - форум славянских культурГл. редактор Лидия Сычева Редактор Вячеслав Румянцев |
