Владимир ДУБОВКА
       > НА ГЛАВНУЮ > ФОРУМ СЛАВЯНСКИХ КУЛЬТУР > СЛАВЯНСТВО >


Владимир ДУБОВКА

2009 г.

Форум славянских культур

 

ФОРУМ СЛАВЯНСКИХ КУЛЬТУР


Славянство
Славянство
Что такое ФСК?
Галерея славянства
Архив 2020 года
Архив 2019 года
Архив 2018 года
Архив 2017 года
Архив 2016 года
Архив 2015 года
Архив 2014 года
Архив 2013 года
Архив 2012 года
Архив 2011 года
Архив 2010 года
Архив 2009 года
Архив 2008 года
Славянские организации и форумы
Библиотека
Выдающиеся славяне
Указатель имен
Авторы проекта

Родственные проекты:
ПОРТАЛ XPOHOC
ФОРУМ

НАРОДЫ:

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ
◆ СЛАВЯНСТВО
АПСУАРА
НАРОД НА ЗЕМЛЕ
ЛЮДИ И СОБЫТИЯ:
ПРАВИТЕЛИ МИРА...
ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
БИБЛИОТЕКИ:
РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ...
Баннеры:
ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

Прочее:

Владимир ДУБОВКА

На своей родине

Предисловие к публикации Ивана БУРСОВА

В августе 1915 года перестала выходить первая белорусская легальная газета «Наша нiва». За неполных девять лет (с ноября 1906 года) она сумела выполнить историческую миссию: вывела белорусское слово из курных селянских хат на общенацио­нальный простор публичного общения. Со страниц «Нашай нiвы» начали свой путь в белорусскую литературу национальные классики Янка Купала, Якуб Колас, Максим Богданович, заявили о себе и другие поэты, без имён которых невозможно представить сегодня белорусскую поэзию.

Поэтическую эстафету от «нашенивцев» приняли «молодняковцы» – такое название закрепилось в белорусском литературоведении за большим отрядом литераторов, в основном поэтов, пришедших в литературу в начале 20-х и создавших в 1923 году первое литературное объединение белорусских писателей «Маладняк» с собственным одноимённым журналом. Одним из его членов был и Владимир Дубовка.

Крестьянский сын Владимир Николаевич Дубовка родился 15 июля 1900 года в деревне Огородники Вилейского повета Виленской губернии. Окончив начальную сельскую школу и двухклассное училище в соседнем местечке Мядель, он поступил в 1914 году в Ново-Вилейскую учительскую семинарию, после окончания которой в 1918 году – в Московский университет на историко-филологическое отделение. Но из-за материальных трудностей осенью того же года оставил учёбу и отправился учительствовать в Тульскую губернию. В 1920 году Дубовку призвали в Красную Армию, но уже в августе 1921 года он демобилизовался и оказался снова в Москве. Сначала работал в Народном комиссариате просвещения РСФСР, потом ответственным секретарём постпредства БССР при правительстве СССР и одновременно учился в Высшем литературно-художественном институте имени В.Я. Брюсова (окончил в 1925 году).

С первым стихотворением он выступил на страницах газеты «Савецкая Беларусь», ещё будучи красноармейцем, в 1921 году. А в 1923 году Виленское издательство «Друк» («Печать») издало первый поэтический сборник Владимира Дубовки «Строма» («Круча»). Несмотря на то, что Дубовка постоянно жил и работал в Москве, он своим творчеством, своим национальным притяжением находился в самой гуще литературной жизни Белоруссии и часто приезжал в Минск. Как член литературного объединения «Маладняк» участвовал в его работе, а на первом этапе его существования даже выступал на страницах одноимённого журнала.

Это было очень деятельное объединение, много сделавшее для распространения белорусского языка и пропаганды белорусской культуры и литературы. Однако разное видение развития литературы, её внутренних задач привело в 1926 году к расколу «Маладняка» и выходу из него группы писателей более старшего поколения. Среди них был и Владимир Дубовка. Они создали новое Белорусское литературно-художественное объединение «Узвышша» («Возвышенность»), целью которого было привлечение талантливых писателей к борьбе за эстетическую культуру, качество художественного творчества с учётом преемственности художественного наследия и национального исторического прошлого.

Всё дальнейшее существование этих двух литературных образований проходило в острой полемике, развернувшейся на страницах противоборствующих журналов – «Маладняк» и «Узвышша», где монополия на литературную критику всё более переходила к поддерживаемому официальными властями «Маладняку». Членов «Узвышша» обвиняли в буржуазном декадентстве, в кулацких настроениях, в буржуазно-наци­о­налистических взглядах. Их прямо называли «классовыми врагами». И неудивительно, что в 1930 году в первую волну репрессий против национальной интеллигенции в Белоруссии попали и «возвышенцы». Самые заметные, яркие, талантливые… И первый – Владимир Дубовка, чьи поэмы, стихи, статьи регулярно печатались на страницах журнала.

До своего ареста он успел издать пять поэтических сборников (не считая виленского): «Тростник» и «Там, где кипарисы» (1925), «Credo» (1926), «Наля» (1927), «Бронислава» (1929) – поэзии умной, философски углублённой, смело и ярко проявленной художественно.

Его арестовали 20 июля 1930 года прямо в Кремле, где он работал редактором белорусских текстов «Собрания законов и указов рабоче-крестьянского правительства Союза СССР». О дальнейших двадцати семи годах жизни поэта в официальной биографии говорится скупо и расплывчато. С 1931 по 1957 год трудился на разных работах в Кировской области, в Чувашии, на Дальнем Востоке, в Грузии, Красноярском крае.

После реабилитации Владимир Дубовка вернулся в Москву и с 1957 года жил в столице. Впереди было ещё почти двадцать лет творчества. Его стихи, рассказы снова начинают появляться в белорусской периодике. Издаются книги. За один из сборников «Полесская рапсодия» в 1962 году ему даже присуждается Литературная премия имени Янки Купалы.

Владея английским языком, Дубовка знакомил белорусского читателя с английской классикой, переводил на белорусский язык поэмы Дж. Байрона «Шильонский узник» (начал он эту работу ещё в 1931 году, находясь в тюрьме), «Бронзовый век» и мистерию «Каин». Но особенно прославился Дубовка своим переводом на белорусский язык сонетов В. Шекспира, вышедших отдельной книгой в 1964 году в Минске.

Умер Владимир Дубовка 20 марта 1976 года. Прах его покоится в колумбарии одного из забытых московских кладбищ.

 

О, Беларусь, лесная роза

О, Беларусь, лесная роза,
зелёный лист, багряный цвет!
Не умертвят тебя морозы,
не одолеет пустоцвет.
 
Твоими лепестками стану,
шипами сердце исколю.
В твоих глазах, с отливом стали,
лучи рассветные люблю.
 
Пусть злые ветры мчатся мимо,
им твоего не смять крыла.
Стремишься ты к Коммуне Мира,
чтоб всюду радость расцвела!
 
И что тебе врагов угрозы –
преград для сильных духом нет!
О, Беларусь, лесная роза,
зелёный лист, багряный цвет!

 

***

…И гибли – сколько их! – за косы Клеопатры,
за очи, что даны богиням лишь по праву.
Несли к ногам, –
и бросить были рады, –
свою судьбу, и жизнь свою, и славу…
 
…И гибли – сколько их! – под клокотанье лавы,
которую зло исторгал Везувий.
В последний раз на мраморных ступенях
ловили губ лобзанье, тень спасенья.
Потом с Помпеей сказкою уснули…
 
…И гибли – сколько их! – бесследно, ежегодно,
за мимолётные минуты ласки…
Неважно, что с блудницею негодной.
И что с того, что грех её не с первым.
И так от Рима до Аляски…

 

На своей родине

Вот здесь стоял когда-то дом,
вокруг него война ходила.
Своим мечом, своим огнём
его снесла, испепелила.
 
Вон две берёзы в стороне,
что некогда над ним шумели.
Они не сгинули в огне,
мечи срубить их не посмели.
 
Ведём безмолвный разговор,
своею встречею довольны:
– Вы что, шумите до сих пор?
– А ты? Не закачали волны?
 
Живите век, живите два,
подруги дней моих зелёных!
Одна поникнет голова –
взрастёт другая буйной кроной.
 
И вновь под шум листвы, в тени,
уже в другом, не нашем лете, –
как мы когда-то в наши дни, –
счастливые присядут дети.
 
Они и дочитают там
всё, что прочесть мы не успели.
А песни я свои отдам,
а вы – всё то, о чём шумели.

Перевод  Ивана БУРСОВА

 

Клёны в пальцах своих золотых…

Клёны в пальцах своих золотых
держат осень с её красотою.
Осень властвует в рощах густых,
ограждаясь листвой золотою.
 
Клён роняет листок за листком,
плачет чайкой печальное эхо.
А в орешнике свист и разгром,
на кустах ни листка, ни ореха.
 
Листья с шумом на землю легли,
ветер их раскидал по вселенной.
Но весной на просторы земли
возвратится краса непременно.
 
Засияет опять небосвод,
и мечты полетят на приволье.
Нам надежды весна принесёт
в синем, шитом шелками подоле.
 
Осень выплачет слёзыньки все,
чтобы люди их больше не знали,
чтоб в лазурной небесной красе
вовсе не было места печали.
 
Красота возвратится назад,
на земле ей ничто не помеха.
Отшумит, отойдёт листопад,
и рассыплется грустное эхо…

 

 

Думы летят…

Думы летят, как депеши без адреса,
может, от грусти, а может, и с радости.
 
С тем повстречаются, с тем попрощаются.
Вечер ли это иль утро кончается?
 
Строчками скромными, тихо, по малости,
выплещу молодость… Много ль осталось-то?
 
Век вековать у меня – невозможно ей,
вот и становится голос тревожнее.
 
Мыслью одной утешаюсь в тревоге я:
честно и прямо иду по дороге я.
 
С братом – по-братски, по-вражески – с ворогом.
Это ли, друг мой, не важно, не дорого?
 
Если работаю – с жаром работаю,
к светлому тянется сердце с охотою.
 
Пусть они плачутся, ветры осенние,
поле опять возродится в цветении.
 
И победит их стенанья тягучие
девичья песнь – изо всех наилучшая.
 
Может, не так? Но открыто для солнышка
каждое сердце до самого донышка!
 
Строчками тихими, строчками скромными
силы земли воспою неуёмные…
 
Думы летят, как депеши без адреса,
много в них грусти, ещё больше – радости.

Перевод Анны АХМАТОВОЙ

 

 

 

СЛАВЯНСТВО



Яндекс.Метрика

Славянство - форум славянских культур

Гл. редактор Лидия Сычева

Редактор Вячеслав Румянцев