Родственные проекты:
НАРОДЫ:
◆ СЛАВЯНСТВО
ЛЮДИ И СОБЫТИЯ:
БИБЛИОТЕКИ:
Баннеры:
Прочее:
|
«Добро ли, зло ли навстречу выйдет?..»
Перевод с болгарского Максима Замшева
Болгарский революционер и поэт Христо Ботев (1848-1876) гармонично
сочетал в себе черты вождя, мыслителя, поэта и нежного сына своего народа.
Поэзия Христо Ботева несет в себе яркое песенное начало, где лирического
героя сменяет то неистовый гайдук, то трогательный сын, то стратег и борец
за народное счастье.
К маме
Не ты ли, мама, тоскливо пела,
Три долгих года меня жалела,
Что я на свете всего лишь странник
И вид несчастий мне душу ранит?
Что дом отцовский пустил на ветер
И шрам на сердце твоём отметил?
А юность, мама, чей цвет в бутоне,
Как злая язва, болит и стонет.
Дружки смеются теперь со мною,
И я им вторю, светло и смело,
Они не знают, что всё сгорело,
Что стала юность вмиг ледяною.
Откуда знать им, что друг потерян,
Кому хотел бы открыть я душу.
Кого люблю я? В кого я верю?
Мечты и мысли страданье душит.
Одна ты, мама, на целом свете,
Любовь и веру твою лелею.
Но мне так трудно тебе ответить
Сыновней лаской, — и сердце тлеет.
О, как я много о том мечтаю,
Чтоб быть счастливым с тобою, мама.
Но от желаний надежда тает,
И рок готовит для тела яму.
Одна в несчастье, одна осталась,
В твои объятья упасть мне мило,
Ведь в сердце младость ты сохранила,
Твою ищу я повсюду жалость.
Отца, братишек, сестричек милых,
Коль не смогу я обнять без злобы, —
Пусть в бренном теле замёрзнут жилы,
И пусть сгнию я за дверью гроба.
К брату
Тяжко, братец, мне живётся,
Тот глупец, иной невежа,
От огня душа вся жмётся,
Сердце раны остро режут.
Я люблю свою Отчизну,
Смысл ищу в её завете,
Но одно лишь портит жизнь мне,
Злюсь, что есть глупцы на свете.
Грёзы мрачны мысль тревожат,
Молодую душа давят.
Руку кто на грудь положит?
Кто в страданье не оставит?
Некому... И грудь страдает,
Нет веселья, нет свободы,
Лишь одно её взрывает —
Голос скорби из народа.
Часто плачу, беспокоен,
Слёзы лью на гроб народный,
Брат, скажи, чего достоин
Мир коварный, мертвородный?
Ничего! Заткнул он уши
От людских скорбей сегодня.
И давно не слышат души
плач народный, глас Господний!
Элегия
Скажи, скажи мне, народ мой добрый,
Кто в гамаке нас качает рабском?
Тот, кто Иисусу так бил по рёбрам,
Что крест Господний от страха сжался?
Иль тот, чей голос пронзён коварством:
"Спасает душу мольба и жалость…"
А может, просто тот соглядатай,
Что брат Лойолы и сын Иуды,
Предатель верный, живой глашатай
Того, что бедам век не кончаться,
Тот, кто утратил совсем рассудок,
Отца убивши, продавши братца!?
Скажи мне, кто он? Народ безгласен,
И только гулко гремят оковы.
Он с несвободой своей согласен.
Вот лоб в морщинах! Он вам укажет
На сброд вельможный, рой бестолковый
Слепцов богатых в одеждах важных.
Народ измучен. А пот сливают
Рекой кровавой на скорбный камень,
Терзают тело и крест вбивают:
И вмиг ржавеют людские кости,
А кровь народа взахлёб лакают,
Свои мерзавцы и злые гости.
А раб всё терпит, и мы быстрее
Считаем время, считать нам надо,
С тех пор, как носим ярмо на шее,
Даём оковы влачить народу…
Мы ждём и верим, как в поле стадо,
Что в свой черёд нам дадут свободу!
Делба
С тобой, брат, мы чувствуем вместе,
И мысли едины в желанье,
А вера, что святость ничтожна,
С собой не несёт покаянья.
Добро ль и зло мы творили, —
Потомство судом потревожит,
Так дай же, братишка, мне руку,
И шаг твой пусть будет потвёрже.
Нас бедность в пути изводила,
В страданьях теряли надежду.
Но всё на двоих мы делили,
И будем делить, как и прежде.
Мы стерпим людские укоры,
Снесём дураков мы улыбки,
Не будем стенать мы и плакать
От этой безжалостной пытки.
И головы тоже не сложим,
Пред страстью, пред блеском кумира,
В сердцах говорят неустанно
Две наши печальные лиры.
Вперёд наши чувства и мысли,
Разделим последнее снова,
Пусть верное слово свершится —
Мы к смерти шагаем суровой.
Моей первой любви
Ты песен любовных не пой мне,
Что сердцу отравою стали,
Я юности милой не помню,
А если и помню, едва ли
Я голосу этому внемлю…
Ведь сам закопал её в землю.
Забудь, что когда-то в печали
Рыдал из-за вздоха и взгляда,
Тогда мне вериги мешали,
Улыбки не знал я награды,
А мир без неё был не нужен,
И чувства затоптаны в лужу.
Хочу, чтоб безумье забыла,
Любовь мою грудь не согреет,
Во мне не разбудишь ты пыла,
Тоска мной отныне владеет.
И ранами тело покрыто,
И злобою сердце обвито.
Твой голос, как юн он и тонок,
Ты слышишь, как плачет природа?
Ты слышишь, как нищие стонут?
Твой голос — мечта для народа,
Который избит, неприкаян,
И кровью из ран истекает.
Оставь ты слова роковые!
Послушай стон листьев извечный,
Как бури шумят вековые
И как расставляют словечки,
Чтоб сказок мы слышали звуки
И песни на новые муки.
Ты спой мне сегодня, подруга,
Ту песню, что сердце спросило,
Как братья предали друг друга,
Как молодость гибнет и сила,
Ревут безутешные вдовы,
И дети страдают без дома.
Не хочешь? Молчи! Пусть всё реже
Стук сердца — оно улетает.
Оно улетает — прозрей же! —
Туда, где земля завывает
От криков истошных и злобных
И тягостных песен загробных.
Там бури чудовищны взмахи,
И сабля свивает венец,
Долины сжимаются в страхе,
В полях прорастает свинец,
И смерти коварна усмешка:
Вот гроб! Отдыхай и не мешкай!
Ты это увидишь однажды,
И что ты за песню затеешь?
Такая кровавая жажда,
Что нежные чувства немеют.
Запой ты мне песню такую —
С любовью тебя подхвачу я…
Борьба
В страданьях, в муках проходит юность,
И кровь по жилам течёт, волнуясь,
В глазах тревога, и ум не видит,
Добро ли, зло ли навстречу выйдет?
Воспоминанья печалят душу,
А память злая шумит устало,
В груди любви нет и веры мало,
И сны пустые надежды душат.
Их не разбудит и тот, кто честен,
Ведь как безумец он всем известен,
Лишь толстосумы одни в почёте…
Никто сегодня спросить не хочет:
Где нынче души, что стали пеплом,
Бедны, несчастны и сиротливы,
И в храм Господний зачем вошли вы
В раздумье лживом, в мольбе нелепой?
Нас равно губят и неуклонно
И люди света, и все владыки,
И щелкопёры, что бьют поклоны,
Из их газеток мы знаем дикость:
Что в страхе Бога берёт начало
Людская мудрость… Так прокричала
В овечьих шкурах волков орава,
И лживый камень положен сразу
В умы людские, в святое слово,
Чтоб крепки были навек оковы…
Царь Соломон был тиран развратный,
За то отправлен он в рай приятный,
В миру остались тирана притчи,
Хоть сочинитель — глупец приличный.
Народ безвольный их повторял:
Ты бойся бога и чти царя!
Какая глупость… с ней мирозданье,
И честь и совесть бесцельно спорят,
И умирают борцы в страданье….
Чего, скажи мне, всё это стоит?
Влачить оковы привыкли люди,
Зло и тиранство сегодня любят,
К руке железной льнут поцелуем
Уста, что лживы, твердят о вере:
— Молчи и кайся, когда избит ты,
Когда всю кожу содрали звери
И мерзким змеем вся кровь испита,
В молитве Богу не ведай меры:
"Помилуй, Боже, помилуй грешных"
Молчи и думай, и твёрдо веруй:
Бог не накажет врагов бесчестных.
Так свет устроен! Ложь, несвобода
Царят над миром и человеком,
Они хозяйки людского рода
И дни и ночи — они от века.
И в этом царстве, кровавом, грешном,
Где всюду подлость, разврат и слёзы,
Зло бесконечно, скорбь безутешна!
Борьба вскипает, вскипает грозно,
Священный близок уже конец…
Мы восклицаем: "Хлеб иль свинец?"
К ней
Спроси у меня, для чего
У дома стою твоего,
Зачем, как мошенник и вор,
Я твой перепрыгнул забор?
Не стар я, как муж твой, и ночь
Смотреть не препятствует мне.
И друг мне способен помочь,
Мой друг — острый нож на ремне.
Сквозь ночь, что темнее, чем рог,
Пролезть осторожно я смог.
И вижу — здесь сонная тишь,
И с мужем постылым ты спишь.
Присел я тихонько в саду,
И нож свой зажал на беду,
Вонзить бы его мне рукой,
Чтоб гнев вы заметили мой!
А в доме пылает свеча,
И ярость в груди горяча.
И яд истекает, сгорев,
И душит мучительный гнев.
Я глаз не свожу со свечи,
Её я не вижу в ночи.
Обман на судьбину мне лёг,
И горек мой взгляд и далёк.
Так нежно запел соловей,
Я понял, что утро пришло,
И в доме открылось окно,
Улыбку твою подарив.
И сразу тебя я признал,
И сладкую дрожь испытал,
И птице "до встречи" сказал,
И вновь за забор убежал…
Не зря приходил в поздний час,
Ведь кто-то погибнет из нас:
Иль я, твой загадочный друг,
Иль твой ненавистный супруг.
Странник
Спеши, мой странник, увидишь скоро,
Как дом отцовский тебя встречает,
Как перед домом играют хоро,
Пройдешь ты, танец не замечая,
Тебя приветят: "Пришёл! Вот радость!"
Мальцы и бабы подымут лица.
У юных нынче иная сладость —
В кругу ровесниц — им веселиться!
Вокруг всё пусто... Приятель лучший
Забрал красаву, что ты любил,
Но и тебе тут найдут девчушку,
Ведь бога камнем ты не лупил.
Вот мать старушка к тебе выходит
И горько плачет, сынка встречая,
Она рыдает, она выводит:
"Вернула сына чужбина злая"
Тебе на плечи закинет руки,
А ты старушки все кости стисни,
Тогда узнаешь её все муки,
Слова и думы тогда простишь ей.
Но сам не плачь ты, будь стойким, парень,
Любовь былую не взять обратно.
Другая новость тебя ударит
О том, что стало с отцом и братом.
Так подло турки отца убили,
Отца убили, убили брата.
В неволе тёмной легли и сгнили
Два милых тела, два гордых праха!
Не плачь, не надо. Ты жив покуда,
Пройдёт немного — отцом стать должен,
Бог явит милость, бог явит чудо,
Да будет род твой тобой продолжен.
Зачем рыдаешь, ведь ты не баба,
Ведь только бабы ревут годами,
Плач для крикливых, а стон для слабых,
А ты не мерзнёшь, не голодаешь.
"Всех Бог простит нас", — скажи ты просто,
Чтоб люд церковный тебя любил,
За стол широкий сойдутся гости,
Таким останься, каким ты был!
Женись на деве из самых лучших,
Иль на богатой, но с барышом
Пускай детишек рожает кучу,
Чтоб пот обильный с неё сошёл.
Глупец, ты знаешь, что тем не страшно,
Кто жизнью смирной с семьёй живёт!
Лишь без ответа вопрос всегдашний:
Ты человек здесь иль мерзкий скот?
Моя молитва
О, мой боже, боже правый,
Но не ты, что в мгле высокой,
Ты, что пресвятую славу,
Сеешь в сердце одиноком.
Но не ты, кому колени
Гнут попы и лицемеры.
И не ты, кому горенье
Свеч несут скоты от веры,
И не ты, что вдруг заставил
Женщину сойтись с мужчиной,
И за этот грех оставил
На земле людей кручинить.
И не ты, что властью волен
В царстве, в папстве разобраться
И легко отдать в неволю
Моего родного братца.
И не ты, что рабству учишь,
Чтоб молились и терпели,
Чтобы нас до смерти мучить,
Чтоб надежды все истлели.
И не ты, что бог обмана,
Бог бесчестных, бог тиранов,
И не ты, что идол странный
Кровопийцев и болванов.
О, мой Боже, милосердный,
О, мой Бог, защитник бедных,
Пусть ликующее сердце
Скоро справит день победный.
Людям в грудь вдохни, о боже,
Страсть к сраженью за свободу,
Пусть воюет кто как может
С кровопийцами народа.
Укрепи мою ты руку,
Ведь когда рабы восстанут,
Поднимаясь друг за другом,
Гибнуть я не перестану.
Боже, ты не дай зачахнуть
Нынче сердцу на чужбине,
И чтоб голос не звучал мой,
Так же тихо, как в пустыне.
Далее читайте:
Ботев Христо (1849-1876), болгарский революц.
деятель, поэт, публицист.
|
