Родственные проекты:
НАРОДЫ:
◆ СЛАВЯНСТВО
ЛЮДИ И СОБЫТИЯ:
БИБЛИОТЕКИ:
Баннеры:
Прочее:
|
Валерий ЛАТЫНИН
Греют душу голоса друзей
Переводы из современной славянской поэзии
Из Благоя БАКОВИЧА
(Перевод с сербского)
ДОРОГА ПОПЕРЁК
Наверное, сербы по жизни немало теряют,
Но Господу
всё же судьбу свою в руки вверяют
И в Истину верят, и ложь не рядят в
добродетель,
Живут со Христом и тому он бессмертный свидетель.
И Он
пребывает во всех испытаниях с нами,
Когда на крестах нас кровавыми вяжут
руками.
Но жертвы встают и своих палачей сокрушают.
Какой выбрать путь,
это каждый отдельно решает.
Наш путь ко Спасителю через страданья проложен,
Невинные жертвы взывают о милости Божьей.
В РОССИИ У ЕСЕНИНА
Мы
в Константинове, спасибо, Боже,
Что ты привёл нас всё-таки к Серёже.
Все пчёлы на цветы слетают летом,
Но мать-пчела живёт в душе поэта.
Его стихов я слышу дивный голос,
Там вся Россия, каждый русский колос
Глядятся в вечность с берега речного,
Воспетые его бессмертным словом.
В душе нежданно радость воцарится,
Что на его скамью могу садиться,
Где запахом познаний первых веет
Из школьной сумки отрока Сергея.
Три
черногорца – Вуйсич, я, Свркота
Пришли под деревенские ворота,
В
которые входил он после школы
По-детски беззаботный и весёлый.
Великий час, хоть для туристов поздний,
Мы - во плоти, поэт Есенин - в
бронзе.
И мамин плат, застиранный, поблёклый,
Ещё от слёз и от
страданий тёплый.
Встречают нас хозяева у двери –
Экскурсоводы,
муравьи, деревья.
Закатным солнцем луг цветёт небесный
И рожь поёт
есенинские песни.
Встречает дом гостей не хлебом-солью,
А светлой
грустью и священной болью.
А за окном, где быстро вечереет,
Застывший
бюст бессмертного Сергея.
И месяц проливает струи света
На золотую
голову поэта.
Из Миролюба СВРКОТЫ
(Перевод с сербского)
У ПОСТЕЛИ МАТЕРИ
Больничная палата. Три кровати.
Горбатится над
раковиной кран.
Морозный иней в щелях, будто вата.
Тобой ли, Господи,
венец страданий дан?
Напоминает зеркало про старость.
Помада – рядом.
Гребень – в волосах.
Переживаем, сколько дней осталось
До жатвы,
предрешённой в небесах?
Смотрю в глаза, где жизнь почти не светит,
И
боль молитвой сдавливает грудь:
«Пусть будут прощены страданья эти,
Коль
для души спасительна их суть!»
КРИК
Не знаю, Господи, кто
приковал слова,
От них, невысказанных, пухнет голова.
Мой крик о
помощи, как тонущего крик,
Из океана слов несказанных возник.
Избавь
от немоты. Наверно, есть трава…
Не то убьют меня безмолвные слова!
ПЕРВАЯ ПЕСНЯ ВОЛКА
Горький воздух неволи царапает глотку.
Мой
приятель из леса попал за решётку.
И когда луч заката погаснет над
клеткой,
Он исторгнет отчаянный зов диких предков.
Я – свидетель
страдальческой песни в тот вечер –
Неожиданно воем утробным отвечу.
Из Бенедикта ДЫРЛИХА
(Перевод с серболужицкого)
СООТЕЧЕСТВЕННИКАМ
Не дайте умереть исконной речи.
Служила нам
столетьями она.
Во дни гонений с ней бывало легче –
Речь и в темнице
вражеской вольна.
Сомнения и горечь наших предков
Речь выплавляла в
непокорный гнев,
И возрождала города нередко,
И к свету выводила,
Мрак
презрев.
Теперь, конечно, времена иные,
Война не гонит толпы лужичан,
Земля и воля есть у нас отныне,
Повсюду песни новые звучат.
И
всё-таки у детской колыбели
И за семейным праздничным столом
Не забывайте,
что и как вам пели
Родители о времени былом.
Легенды и сказания
родные
Храните неизбывно для детей,
Чтоб не иссякла,
Как вода в
пустыне,
Душа народа
В зыбком грунте дней!
ВОСПОМИНАНИЕ
У красоты высокое чело…
Два дня сближались мы и позабыли
Печаль былую,
месяц и число.
Перемешались наши грёзы с былью.
И лишь снаружи
близости хмельной
Мы заново друг друга повстречали.
Струился свет как
будто неземной,
Но виделись уже земные дали.
Вперёд нас
неизведанность звала.
И радость ностальгической была.
Из Бориса
ВУЛЖЕВА
(Перевод с болгарского)
ОСТАТЬСЯ СОБОЙ
Попробуй
до конца быть сам собой –
Небрежно угловатым и суровым,
Когда глухая
пропасть под тобой
Или вершин достигнутых подковы;
Быть невредимым в
круговерти бед
И, роковое чувствуя паденье,
Не изменять святыням прошлых
лет,
Не ослаблять своё сопротивленье…
И будешь ты – всегда на высоте,
Плечом к плечу с могучими хребтами,
А не скользить в напористой воде,
Как
мельтешит в ней округлённый камень.
АРИТМИЯ
Цокают ходики
Жёстким немым языком.
Времени сколько убито?
И сколько осталось?
Звёздное время,
Как будто капель за окном,
Капает в вечность,
Остуду
неся и усталость.
Каждый твой вздох –
Невозвратному времени дань.
Каждый твой крик –
Мимолётное эхо забвенья.
Как не вернуть на закате
Рассветную рань,
Не возвратить
Улетевшие дни и мгновенья.
И не ищи
Не оставленный жизненный след.
Что измерять –
Постоянный покой и соблазны?
Вера за веру
И мера за меру, поэт!
Всё остальное
И памятью тешить
напрасно.
Ах, не смотри
На бессонные стрелки часов.
Падает дождь
И срывается лист беспечально…
Пусть же будильники
Не берегут голосов,
Нас извещая
О новом и вечном начале!
Из Елки НЯГОЛОВОЙ
(Перевод с
болгарского)
ОШИБОЧНЫЙ АДРЕС
Где остались, о, Боже,
все эти
большие мужчины,
От которых душа замирала
и рвались верёвки?
Вид их
белых рубах
затмевал манекенов в витринах,
Не прилизан был чуб,
и
насквозь прожигал взгляд неробкий!
Перед казнью своей
не просили
пощады ни разу,
Не страшились петли
те мужчины ушедшей эпохи…
Я сегодня
внимаю словам
их потомков безглазых,
Тех, что храбро лишь пьют,
остальное даётся им плохо.
Могут женщин послать,
чтоб купили вино,
сигареты,
К женской чести они
прислоняться способны лукаво.
Если б
Яворов вдруг
появился средь публики этой,
Он отчислил бы всех из дружины,
изгнал бы без славы.
Суетятся они
и за витязем вслед поспешают,
Но
напрасны потуги –
у вечности он в карауле,
С ним похожи они только тем,
что вино попивают,
А вот с Лорой* своей
в этом веке они разминулись.
Остальное при них –
в виде комплексов, стильной причёски,
Обсуждают в
корчме
Воннегута и Хемингуэя.
И под кручу летят «гайдуки»,
захмелевшие
в доску,
Рядом вянут их жёны,
до срока старея.
Так что, Ваши
Высочества,
ныне живущие Райны**,
Если вам не известно,
откуда приходят
герои,
Не смотрите с надеждой
на ярких мужчин в ресторане,
Там лишь
пьют и болтают.
И только в лесу – воеводы!
___
*Лора Каравелова (1886 -
1913) - жена поэта Пейо Яворова, страстно любившая мужа и покончившая с собой в
порыве ревности.
**Райна Георгиева (1856 - 1917) - участница Апрельского
восстания 1876 года, по поручению Г. Бенковского она сшила знамя восставших, в
народе её назвали Райной-княгиней.
ЭМИГРАНТСКОЕ
Еле и Дориану
Перед тобой – экран ночной,
А позади тебя – пустыня.
Балкон – оазис
небольшой,
Твоя отдушина отныне.
Песок сознанье рядит в тень,
А в
мыслях – на Балканах лето,
Пока вновь не забрезжит день,
Всё так и будет
до рассвета.
Мелькает на экране сна
Болгарии родной природа.
Ты
видишь – женщина одна
Из моря тёплого выходит.
Как трудно трепет
чувств унять,
Что в сердце гулко барабанят,
И погрузиться в сон опять,
Душевные врачуя раны.
Очнётся радио твоё,
Лишь только день затеплит
краски,
И что-то звонко запоёт
Нежданно чисто по-болгарски.
Меж
песней этой и слезой
Мужчин проводит мост надёжный,
Но всё-таки мотив
родной
Все души проберёт до дрожи.
И в суетных заботах дня
Ты
будешь видеть в небосводе –
Из моря женщина одна
В жемчужных капельках
выходит.
ПОСЛАНИЕ ТРАВЫ
В придуманном словесном мире,
В
круговороте серых дней
Растёт трава – всё выше, шире,
Но кто же думает о
ней?
Среди кладбищенских надгробий,
Что разрастаются окрест,
Среди
природных неудобий
Траве всегда пространство есть.
Она растёт всё
выше, выше,
И птицам молится степным,
Чтоб каждый день их песни слышать
И засыпать, внимая им.
Не бойтесь на лугах зелёных
Коровок божьих
раздавить,
Они – у малышей в ладонях,
Чтоб Димчо* им переводить.
___
*Димчо Дебелянов – выдающийся болгарский поэт (1887 – 1916).
МУЖСКАЯ ПЕСНЯ
Моим мужчинам
Мои мужчины ночью засыпают.
Пусть
будет сон их крепок, безмятежен.
Я вижу – старший руки укрывает
Наследнику
заботливо и нежно.
Они взлетят на корабле межзвёздном
В мужские
неизведанные дали.
Мне не летать в пространстве этом грозном -
В союз их
снов я попаду едва ли.
К тому же там совсем не безопасно –
Движения
резки в кабине тесной,
Зубовный скрежет раздаётся часто,
Слова команд и
звук гайдуцкой песни.
Мой муж и сын – сейчас вдали от дома,
Они
мужскую песню запевают,
Мелодия её мне не знакома
И слов неясных я не
понимаю,
Но светится пространство между нами,
А сон тревожный за
собою водит…
И я сажусь шить боевое знамя
Двум самым близким сердцу
воеводам.
Из Лины КОСТЕНКО
(Перевод с украинского)
НЕ
ГОВОРИ ПЕЧАЛЬНЫМИ ГЛАЗАМИ…
Не говори печальными глазами,
того, что
даже от себя таишь.
Так возникает нежность, как цунами.
Так возникает
грозовая тишь.
Реален ты иль сон я увидала,
иль это просто магия
чела…
Меж нами чудо-радуга стояла,
а пропасть перейти не помогла!
Я не скажу и в памяти – «любимый».
Но, если вспомнишь, всё же улыбнись.
Шли наши судьбы, как чужие, мимо
и вдруг на перепутье обнялись.
Из Виктора МЕЛЬНИКА
(Перевод с украинского)
* *
*
Не на лихой меже,
Не накануне смерти,
Просто: прибрать в душе,
Как прибирают в церкви.
Выйдя в галдёж и чад,
В жизненное убийство,
Знать, что в душе свеча
Светит светло и чисто.
* *
*
Ну, как же случилось такое,
Что, жизни разрезав, лежат
В полях
между мной и тобою
Границы, как след от ножа?
На две половины разъята
Единая прежде душа.
Саднят, без вины виноваты,
Слова, как следы от ножа.
Поверишь ты мне, не поверишь? –
Дрожа, будто пламя свечи,
К тебе
лишь, к тебе лишь, к тебе лишь
Срывается сердце в ночи.
ЧЕРНОБЫЛЬ
Из пекла асфальта пройти босоного по росам.
Под каждым
листком – материнские слёзы дрожат.
А травы густы, как промытые девичьи косы,
В них ступишь на миг – и уже не вернёшься назад.
Вдохнёшь росный воздух,
и он тебе грудь разрывает,
Бушующей кровью наполнятся лёгкие всклень.
А
птицы щедруют, а солнце безгрешно сияет,
Звенит и смеётся последний наш,
чёрный наш день.
Седеют поэты, ломая и пальцы, и строфы –
Хоть криком
кричи, не заглушишь казнящую боль.
При всех обесчещены на всенародной Голгофе
Невольницы времени – Вера, Надежда, Любовь.
Из Григория ЛЮТОГО
(Перевод с украинского)
ОСТАВЛЯЙТЕ СЕБЯ НА ЗЕМЛЕ
Оставляйте
себя на земле!
Вам бессмертье открыла природа!
Пусть наградой за трудные
годы
Будет вам уваженье в семье.
Оставляйте себя на земле.
Не
берите с собою в могилы
Ни огня, ни любови, ни силы,
Ни проклятий,
рождённых во зле.
Оставляйте себя на земле
В ваших детях, надеждах и
внуках,
Чтоб следы не затёрла пылюка,
Не развеялись лица во мгле.
Оставляйте себя на земле.
Раздавайте щедрее, дарите,
Даже песен с собой не
берите,
Не затмите свет мыслей в золе.
Всё не ваше: с течением лет
Вам оставлено было отцами.
Будьте щедрыми, вечными с нами!
Оставляйте себя
на земле!
БРАТ
(Притча)
До того не садился верхом на коня.
Знал такси, поезда, самолётом летал.
Но в осенней степи, где горела стерня,
Стаю волчью над речкою я повстречал.
Полминуты, минута – плотину
прорвёт.
На меня хлынет стая – и хрустнет хребет.
Будут волки урчать,
набивая живот,
И растает, как ночь, сей кровавый банкет.
Но случилось
не так.
Из качнувшихся лоз
Конь тревожно заржал и подался ко мне.
Не
припомню теперь –
То ль взлетел я, то ль вполз,
Только страх уцепился, как
волк, на спине.
И помчались мы сквозь угасавший огонь.
Будто волчий
язык, месяц с неба свисал.
Но в летах оказался случайный мой конь –
Очень
скоро от бешеной скачки устал.
А я жизнь так любил –
Был насмешник и
фат.
И я обнял коня: выручай меня, брат…
Я не только сказал, и подумал я
так!
Будто поняв меня, бег усилил рысак!
Волки подняли вой,
Хоть
бежали вослед,
Но надежда не им свой затеплила свет…
Конь мой в мыле
пришел к спящим хатам села.
И упал во дворе. И дрожал, как стрела.
Я
двойную цену заплатил за коня.
Я купил ему дом и попону из льна.
И не стал
запрягать, он ведь брат мой и друг.
Я насмешки терпел всех соседей вокруг.
Но печален мой конь.
И подумал вдруг я:
Не хотелось ему вот такого
житья.
И не вкусен в застое отборный овёс.
Пожалел он, что старость от
волков унёс.
…Наше братство святое не вытравит жизнь,
Но на той лишь
дороге, где волки гнались.
|
