Родственные проекты:
НАРОДЫ:
◆ СЛАВЯНСТВО
ЛЮДИ И СОБЫТИЯ:
БИБЛИОТЕКИ:
Баннеры:
Прочее:
|
Юрий САВЧЕНКО
«И в камне дремлет жизнь…»
***
Мне мнится нечаянно-светлой приметой, –
Как новым началом объятый конец,
–
На темя холма будто кем-то воздетый
Цветущего терпкого тёрна венец.
Сжимаются чувства в безмолвии строгом:
Распятие, тернии, скопище воль…
Но
свято-светло, что прославлено Богом,
И радостью преображается боль.
И, в Преображении ясный и пряный,
Пронзающий мир за парсеком парсек,
Вокруг головы Его – нимб осиянный
Тех терниев грубых, процветших навек
***
Блаженна минута, в которой не вру, –
Как тополь, текущий листвой
на ветру,
Как звёзды, что ясны в молчанье своём,
Как дом, что из тьмы
выступает углом.
Насколько же проще себя обмануть! –
Что звёздами
высвечен прожитый путь,
Что тополь приветливо машет тебе,
Где дом Донце,
на Москве ли, Ульбе…
Какая во всём этом тонкая блажь:
Я с вами – и
всё же я сам, но не ваш.
И звёзды, и ветви, и дом, и земля
Лишь тем и
близки, что текут сквозь меня.
И этот привычный дурной перекос
Уже не
избыть созерцаньем берёз,
Уже не спрямить ни упавшей звездой,
Ни домом,
что сросся корнями с тобой.
Единство – не собственность, в плюс не
зачтёшь,
Сума обретений – суммарная ложь.
И разум бессилен, пока не постиг
Ничейного чуда исполненный миг.
***
Убежать из плена слов…
Е. Курдаков
Нет вещи сильнее, – но нет и капризней,
Чем самость, что
ты из ничто собирал.
Какую же ношу хранят твои мысли? –
Не жизнь самою, но
лишь символы жизни:
Цветок ли, перо – или слова овал.
Таланта
богатство, как копь золотая,
И манит, и губит, и пищу даёт,
Но страх
потеряться уводит из мая
И в смерть, словно в девичью косу, вплетает
Всё
то, что растерянный взгляд соберёт.
И надо понять бы, что сила –
бессильна,
Что стены твои – лишь песок и вода,
Что самость молвою жива
нестабильно,
Что жить ею скучно, и пусто, и пыльно, –
Но всё ж без неё,
без судьбы – никуда!..
И только потом различаешь устало
Всё ту же
корысть в называнье судьбой
Алчбы роковой, для которой так мало
Быть
просто прохожим*, идущим с вокзала,
Цветком ли, пером – или жизнью самой.
______________
* «Будьте прохожими» – слова Иисуса
из Ев. от Фомы
***
...И в камне дремлет жизнь,
Как
плод сокрыт в побеге,
Побег в зерне, а смерть – на острие
Слепого разума,
вцепившегося в жизнь,
Бессмертную лишь в чистоте сознанья,
Освобождённого
от смертных уз –
Привычек и привязанностей тела,
Проекций неизменных
мыслей,
Извлечённых
По поводу и без из крапленой колоды,
Суждений,
тяжб, трусливых притязаний
И смелости на уровне понтов,
Надежд на
ожидаемое чудо
Во избежание нежданных бед…
И это всё мы именуем жизнью…
А жизнь меж тем проходит незаметно
И будто мимо,
И не уловить
Её
движенья, скрытого под маской
Любого представления о ней…
С. Гонцову
Пути Востока девственно скупы.
Их сам Восток уже порушил
много,
И русскому ловить единорога –
Проклятие, достойное судьбы.
Нам всё дороже окупить любовь,
Не нужную и даром никому-то.
Страсть
шевелит ноздрями, а Малюта –
Кощей-паук, ему не прекословь.
Но
страсть – жива иллюзией своей,
А мир – неразделим тесниной Стикса,
Где
Смерть – туман в сплетеньях тамарикса,
Иллюзия конца земных путей,
Где кажется – бессильны голоса,
Что символами полнят наши книги.
Мы ада
ждём. С ним веселей вериги,
Пребудущие с нами до конца
И правящие жизнь от
середины…
Что ждать чудес из дальней Палестины,
Когда над нами те же
небеса?
***
Лелея в мыслях Благодать, твердить молитвы слов
Бессмысленно, как ожидать немыслимых стихов.
Их может обещать Эол, когда
рискнёшь понять,
Что ничего не приобрёл, и нечего терять.
Когда не
ищешь для души безлюдную скамью.
Когда слетаются стрижи на нищету твою.
Когда, неслышим и незрим, исчезнешь пред собой,
И всё окажется иным, не
знаемым тобой.
Захочешь взять, – не удержать. И не отыщешь слов,
Чтобы запомнить Благодать чернилами стихов…
***
Если ты просишь у Бога смирения
и не принимаешь человека,
посланного тебе для смирения,
то ты не знаешь, чего просишь.
Св. Паисий Святогорец
Виновна не плоть – ведь грехи не присущи зверью.
Прощает – Господь, Обижающих – благодарю.
Они тот прибор, что являет мне
язвы мои.
Я зверь до сих пор, затаившийся между людьми.
Я знаю, что
зверь, и от этого знания грех.
Что делать теперь, я как все и отделен от
всех.
Приходит пора, и приходит из тьмы человек, –
И в сердце дыра, и
пылает от ярости снег.
Я знаю, что зверь, и от этого горше стократ.
Качается дверь, и в ушах её петли скрипят.
Я с горем своим среди всех,
как зверёныш, один.
Я гневен, как Рим под напором своих Палестин.
Я
важен, как гусь, и сгораю ответить теперь.
Но всё же сдаюсь: я ничтожен, я
низок, я зверь.
И нет никого, кто бы эту беду разрешил.
Дороже всего
утешенье, которым я жил,
Которым отсек и возвысил над зверем себя.
Но
вот – человек, и опять я мерзее червя.
Я знаю, что червь, и от этого
знания свет.
Я узник потерь, припоздавший на званый Обед.
Виновна не
плоть, ведь грехи не пристали зверью.
Прощает Господь. Научающих – благодарю…
***
Спорить не о чем: напрасно
Проживать на белом свете,
Не стяжая ежечасно
Токи явственные эти, –
Чтобы въявь, не по идее,
Стать вещественно-безбрежным,
Отношение имея
К обитаемым скворешням,
К тихой страннице-пылинке,
К пыльной поросли в кювете,
К полоумному на
рынке,
Параллельному планете,
Быть всегда повсюду разом
Без
участия причины –
Где земная персть и разум
Беспрепятственно едины,
Неспособным обмануться
Мантрами самообмана,
Чьё наушничество куцо,
Неестественно и пьяно, –
Чтоб узнать, открыв однажды
В откровении
незваном,
Что и это всё не важно,
Хоть и не было обманом,
Что, в
таинственной Утробе
Обожжён согласно чуду,
Сам становишься подобен
Освященному сосуду…
***
Сочтёшь ли, что предан как есть?
Возьми, чтоб хозяйничать здесь.
Срази мой устав наповал,
Чтоб я Тебя
не забывал.
Удушливой болью в груди,
Огнём моё сердце пройди
И всё, чему должно сгореть,
Сожги, да не явится впредь.
И плоть мою
удостой
Составом единым с Тобой.
И правом таким надели,
Чтоб смел
я на скорби земли,
На всё, что пришло умереть,
Глазами Твоими
глядеть.
А впрочем, – что я, что не я, –
На всё будет воля Твоя.
***
Вкусив желанного Тебе
К Тебе смиренного стремленья,
Умру,
бестрепетен к Судьбе,
Для мира самоупоенья.
И мир начнётся. И прейдут
Забот тяжёлые причины.
И Свет опустошит сосуд,
Что тёмен был до
сердцевины.
В тот миг исполнится душа
Неузнанного совершенства,
От
состраданья до блаженства
Перетекая, не дыша…
***
Уже
не памятью живёшь, хотя жива она:
Что было правдой, ныне – ложь, ложь правдою
сильна.
В надежде посетить края, где я когда-то жил,
Обманут был
желаньем я: я о себе тужил;
Я мнил себя в числе особ, хотя мечталось
лишь –
Поверх иных желаний – чтоб узнал меня Иртыш.
Найду ль
знакомца-голыша?.. Песком истёрт голыш.
И нет того уж Иртыша, хоть всё же он
Иртыш.
Я верил: опыт мой – стезя. Но прах его броня.
И нет вчерашнего
меня, хоть, вроде, тот же я.
Что было правдой, ныне – ложь, той правдой
ложь красна.
И уж не памятью живёшь, хоть и со мной она…
***
Добро и зло хоть смешивай, хоть разделяй, –
Неведенья и тьмы в обоих не
убудет.
С Мечом, что брошен в мир, управятся ли люди?
Скорее, Он их всех
разделит невзначай.
Мать сына оттолкнёт, и дом оставит сын,
Когда из
глубины Христос на сына глянет
И позовёт, – и жизнь, что мучает и ранит,
Вдруг то приобретёт, что даст лишь Он один.
И станет то добром, что явит
правду зла,
И что вчера добром казалось – ложью станет,
И прелесть жизни
той, что празднует и манит,
Запахнет тьмою, где обманам нет числа, –
Но где из всех щелей сочится Вечный Свет,
Где без обмана бы и не было
прозренья,
Где нет добра без зла, без Смерти Воскресенья, –
Где тайно
Жизнь течёт, в которой смерти нет.
***
Мечтательный узник своих
представлений о значимом,
Привычно спешащий за их подтвержденьем к апостолам,
Увижу ли вновь отражение Неба как пламени
В пруду сотрясённого Прикосновеньем
сознания?
Прекрасные для натюрморта, плоды просвещения,
Увы,
несъедобны и вкусом живым не порадуют,
И нет уже к ним аппетита у сердца
голодного,
Хотя они, вроде, и вспоены чистою правдою.
И бросить их
жалко уму, и нести утомительно, –
Он одновременно хитёр – и наивен по-заячьи:
Сам петли мудрёные вяжет и сам попадается,
И верит, что к небу свободы
восходит познание.
Что – знание? – «я», или мёртвая копия истины,
Любимый свидетель и страж своей собственной важности,
Чьей силой не терпится
нам завоёвывать общество, –
Вот истина. Ясно, что знание – это иллюзия,
Убежище, кожа давно прожитой мимолётности,
К тому же не нашей порою, а просто
присвоенной,
Как маска из «комиссионки» с приличной гримасою,
Что сведущим
обществом признана зрелою личностью.
И кажется, тает реальность, почти
невозможная,
И каждая формула смысла троит многоточием…
Но всё же – ножи
сочетаются с тайными ножнами,
Но всё же – нужда иногда умолкать на обочине.
Привычно-невидима, скрыта, как сердце медузие,
Ярка и опасна, как в
заросли ягода волчая,
Иллюзия факта снимается фактом иллюзии, –
И нет ни
оков, ни вопросов, ни мук многоточия.
Там знание входит свободно без
слов и усилия,
Как воздух дыхания, данный по необходимости,
Там вовсе не
важны ни статус, ни пол, ни фамилия,
Которые вряд ли способны подобное
вынести.
***
Ни с чем иным земным свою несхожесть
Уже
присвоить не сумеешь ты,
Когда предстанет видимая сложность
Оттенками
великой Простоты.
***
Объятьям света у реки пока что безответны
На все на почки-пуговки застёгнутые ветви.
Но сила тайная ствола,
отзывчивая к свету,
Уже присягу принесла грядущему расцвету.
И ты там
был, и Свет не пил, и был застёгнут миром:
Бумагу перьями чернил и щеголял
мундиром.
Но Жизнь, свободная, как стих, как чистота колодца,
Вот-вот
из пуговиц твоих листочками прорвётся.
***
Забрезжил Свет, и
сброшены Ученья.
Заместо Цели – чуткое Зеро.
Закон Добра не ищет
наслажденья, –
Но им до звёзд наполнено Добро.
Ум обострён, но средь
его развалин
Не живы ни ранжир, ни ранг, ни ценз…
Путь совершенства
иррационален, –
Но что рациональней совершенств?
Нет ни надежд, ни
тёплого насеста,
Но всё – уместно, как ни назови.
Любовь души с расчётом
несовместна, –
Но что же эффективнее любви?
Всё так легко! – и даже
то, что трудно…
Лишь изумлённо поднятая бровь…
Любовь
неосторожно-безрассудна, –
Но как же безошибочна Любовь!
***
Мир не воскреснет от введённых мер,
Поступков добрых, праведного слова.
Спасает мир не святости пример,
А сила, что идёт через святого.
И
лишь Её участие в речах,
Поступках, мерах – часом наилучшим –
Огнём
уравновешивает страх
И отмеряет Свет в сердца заблудшим –
Через сосуд
с особой чистотой,
С закалкою неветхого завета,
Мембрану, газовый рожок
простой,
Живую точку приложенья Света.
***
Чтоб речь,
как вино, полилась, непременно потребно забыться.
Но трудно забыться тому,
кто усилием хочет забыть:
Причина желаний всегда, всё равно проступает на
лицах
И делает речь и пустой, и завитой в лукавую нить.
И вроде по
делу и гладко идёт, и приятна по звуку,
Собранье жужжит благосклонно, готово
на аплодисмент,
Но после как воспоминанье оно умещается в скуку
Таких же
забытых речей, что на тот восхищали момент.
И эта сплошная чреда
преходящих, ненужных событий
Прессуется в макулатуру, как жизненной важности
хлам,
И нет в этой жизни причин для глотка беспричинных наитий,
Тоска по
которым всё реже преследует по вечерам.
И нету причин, чтоб, умолкнув,
оставить вино пересуда,
Чтоб снова родиться, для выслуги лет умерев навсегда,
Чтоб новая речь, как нежданные слёзы, пришла ниоткуда,
И жизни теченье уже не
могло бы утечь никуда.
***
В переменах своих
Вечно девствен
и нов
Вольный очерк живых
Кочевых облаков.
Научиться б смотреть,
Подвигая, любя,
Эту жизнь-полусмерть
К обновленью себя.
Донбасс
Разрывы то реже, то чаще.
У линии жарко сейчас.
Смятение
музы молчащей
В предутренний сумрачный час.
Участие вытянет слово,
Бессилье утянет назад.
Война – это страшно и ново.
«Обычно…» – как здесь
говорят.
Но скулы Донецкого кряжа,
Глаза фронтовых городов
Ту
твёрдую правду расскажут,
Что видеть не всякий готов,
Что дети
разбитого дома
Разносят без слёз по сердцам,
Что стрежень живого разлома
Уже не затянется сам.
Горловка
***
Всесовершенный чудодей
Сильней поверить не
заставит,
Чем воля сомкнутых людей,
Что волей Божьей вырастает.
Её
прессуют в антрацит
И перемалывают в порох.
Донбасс, конечно, победит,
Раз это пишут на заборах.
Харцызск.
***
Праведник поневоле…
Может, я сам таков?
Грозно завис над полем
Фронт с бородой облаков.
Грянет – или минует?
Что посулит потом?
Давит – и дует, дует
В полузатменье пустом.
–
Царствие входит махом, –
Не устаёшь повторять. –
Ветхозаветным страхом
Милости не стяжать.
Волей не сдвинуть гору –
Встанет гора опять.
Истинно ли, что без спору
Истины не стяжать?
Милость – не плод
заслуги,
Праведность – дар Любви.
В зрелищах Кали-юги
Смиренны глаза
мои.
***
Не синицына доля
Реять птицей большою,
Но и
крыльев не надо
Её без выси великой.
Только люди напрасно
Тяготенье ругают:
Для того и земля им,
Чтоб вырастить крылья.
***
«Церковь не в брёвнах, а в рёбрах»*, однако, –
Так понимал испокон,
Кто не зависел от всякого знака:
Слова, кадила, икон, –
Но, в
равновесии верных пропорций
Сердца и правды живой,
Еретика или иконоборца
Век обходил стороной;
Кто, памятуя себя непрестанно,
Господу внемля
до слёз,
Мощным евангелием Иоанна
В духе питался и рос,
Чтобы,
законов толпы избегая, –
Но и в толпе, может быть, –
Течь не просторной
дорогою к Раю,
И не с течением плыть;
Чтобы, по жизни бредя стороною,
Вдруг, на стеснённой тропе,
Быть потрясённым душою чужою,
Чуть приоткрытой
тебе;
Чтобы понять, отступая до края
В тёмном чаду полусна,
То,
что душа не бывает чужая,
Но лишь и только – Одна;
Чтобы, уверившись
в Слове Едином,
Сделаться, скомкав слова,
Не прихожанином верным, но сыном
Церкви, что вечно нова.
---------------------------------
*Поговорка, заимствованная у В.И. Даля.
Об авторе. Савченко Юрий Элланович, 1954 г.р. Окончил Московский
геологоразведочный институт в 1977 г. Работал на Донбассе, в Монголии, в
Восточном Казахстане геологом. В 1987 г. пришёл в студию поэзии Е.В. Курдакова в
Усть-Каменогорске. Член СП России с 1997 г. Автор трёх поэтических книг и двух
сборников, в том числе вышедшего к 30-летию основания студии поэзии Е.
Курдакова. Имеются редкие публикации стихов и статей в журналах «Наш
современник», «Московский вестник», «Нёман», «Кедр» (Усть-Каменогорск) и др.
Дипломант II Московского международного конкурса поэзии «Золотое перо».
|
